— Что еще, — недовольно буркнул десятник.
— Энергии в камне силы осталось миль на восемь-девять пешего хода, а зарядить некому и не за что. Денег то в казне нет.
Десятник тихо выругался и подошел к сидящему на полу у стены металлическому голему. Последнему голему дружины.
— Что, дружище. И тебя время не щадит?
Глаза трехметрового железного подобия человека вспыхнули голубым магическим огнем.
— Жду приказаний, — прогромыхал механический голос на всю мастерскую. Голем попытался встать, завидев знак десятника на форме Фиша. Однако без рук подняться ему было тяжело.
— Ему нельзя вставать! — предупредил Зурим.
— Сиди, — махнул десятник голему рукой.
— Служить и защищать. — Где-то внутри металлического тела что-то щелкнуло, и глаза голема потухли. В помещении запахло паленым.
Нехорошее подозрение зародилось в сознании десятника, и он резко повернулся к механику, недобро прищурившись.
— А скажи мне, Зурим…. Что у голема внутри так громко щелкнуло?
Парень вжал голову в плечи.
— Да ничего такого, дядька Фиш…
— Господин десятник, — поправил Фиш грозно, постепенно приближаясь.
— Я исправлю, честно. Просто контактный куб[1] с кристаллом управления[2] отсоединял и вынимал посмотреть. Любопытно же.
— Ах, ты ж…. - десятник попытался схватить юношу за воротник, однако Зурим успел вывернуться и выбежать на улицу. Дверь громко хлопнула, отсекая провинившегося от кулака разъяренного воина.
— Я тебя все равно достану! И на этот раз ты теплой и сухой камерой в подвале не отделаешься!!! — Закричал вдогонку Фиш. Преследовать юношу не имела смысла. Деваться ему все равно некуда. Сам придет.
— Ну, Гаврилка… — снова приступила к уговорам Юля, — Поехали в Прагу, ты мне обещал. Помнишь?
Господи! Как она меня достала!
Я откинул одеяло, и в чем мать родила, направился в туалет, так и не удостоив ответом свою новую пассию. Она конечно прекрасна, спорить не буду, но тупая, как пробка. Кроме секса никаких общих интересов у нас нет. Да и то, подозреваю, что и этот интерес только с моей стороны. В последнее время мне стало этого мало. Пресытился красотками что ли? Неужели пора остепениться и найти нормальную женщину, за которую не жаль будет помереть? Я немного покрутил в голове эту мысль, так и эдак, и решил обдумать ее попозже, когда мозги на место встанут после вчерашнего.
Быстро сделав дела, вернулся в спальню и застал лихорадочно собирающуюся Юлю. Губки надуты, на меня демонстративно не смотрит. Дошло, наконец, что Праги не будет или на публику играет?
— Трусики не забудь, — я поднял с пола кружевной лоскуток и небрежно кинул девушке в руки.
Эта небрежность ее проняла.
— Да ты…., да ты…., - лицо покраснело и перекосилось от злобы. Всегда меня поражала способность девушек с ангельской внешностью превращаться в злобных демонов.
Минут десять она разорялась, обзывая меня всякими нехорошими словами. Я не перебивал, лишь один раз отреагировал, когда назвала меня сначала кобелем и сразу после – импотентом. И где логика, спрашивается?
Поймав в монологе паузу, развернулся и пошел на кухню. Все это по-прежнему молча и голым. Это ее добило, видать, окончательно. Дверца холодильника захлопнулась одновременно с входной в мое жилище. Ушла?
Прошелся по комнатам, жуя бутерброд. Никого. Теперь можно вздохнуть с облегчением. В принципе я собирался с Юлей расстаться еще вчера, но она была так сексуальна, что мое мужское либидо не позволило произнести прощальные слова. Можно было попытаться разбежаться и без скандала, но с самовлюбленными и помешанными на собственной красоте девушками, мирно расстаться лично у меня никогда не получалось. Подозреваю, что и у других не выйдет. Как же…? Меня такую блистательную бросили?
Ладно, все это лирика, но через полчаса мне нужно быть на работе, а это уже проза жизни. Надо собираться, иначе следующую красотку не то, что в Прагу, за город на шашлыки не на что будет везти.
Выйдя из подъезда, направился к своему автомобилю. Вытянул вперед руку с брелоком и ключами. Щелкнули замки, словно приглашая сесть в салон.
— Вот… Дрянь! — невольно вырвался возглас.
Длинная царапина, от переднего крыла до заднего, ярким росчерком на темном фоне прямо-таки бросалась в глаза. Не трудно было догадаться, кто дизайнер и исполнитель сего шедевра. Женская месть. Хорошо хоть не зарезала пилочкой для ногтей. Мне ничего больше не оставалась, как сесть в БМВ, вырулить со двора на улицу, и влиться в поток автомобилей. Настроение итак никакое, испортилось безнадежно. Однако стоило мне начать поворачивать на Лермонтова, как дедуля на оранжевом 412 москвиче заглох посреди перекрестка. Блин, не развернуться никак. Впереди дедок пытается завестись. Сзади подпер и, не преставая, сигналит мужик на шкоде. И чего сигналишь! Хотел крикнуть. Но не успел. Сбоку мелькнуло нечто черное и большое. Я только в последний момент сообразил, что это какой-то внедорожник, даже не успел испугаться. Последовал удар….
Старая Ронда, сиделка, назначенная бароном приглядывать за внуком, вела наследника во двор на прогулку. Грав схватил женщину за руку, а сам без всякого интереса уткнулся взглядом себе под ноги. Ронда, что-то успокаивающе рассказывала молодому господину, пытаясь растормошить его сознание, как советовал приглашенный из Родхола лекарь Корнис.
Женщина считала, что от лекаря никакого толку, зря только деньги, причем немалые, барон потратил. Знахарка Марша, хоть магией и не владеет, зато травами потчует так умело, что не одну и не две души на этом свете удержала. А этот дармоед….
Только и может руками над головой дитятки водить, шептать бестолковые заклинания, да последние золотые из господина тянуть.
— Тьфу, бестолочь! — от негодования Ронда громко выругалась. Грав дернулся от неожиданного перехода с тихой успокаивающей речи сиделки на повышенный тон.
— Прости, дитятко, — всполошилась сиделка и начала поспешно успокаивающе гладить наследника по спине. — Горе-то, какое? Ну, ничего, ничего…. Все образуется. Вы, молодой господин, обязательно поправитесь и станете таким же сильным и мудрым, как все Ласконы.
Женщина говорила, говорила, а сама не верила собственным словам. О том, что случится со всеми подданными барона, когда он умрет, а молодой так и не поправится, она старалась не думать. Знала одно – ничего хорошего.
Стражник открыл ворота донжона, выпуская во двор больного господина и Ронду.
— Как он? — тихо спросил солдат.
Сиделка отмахнулась – отстань, не видишь что ли?
Стражник нахмурился и отошел. Он не единственный, кого интересует здоровье владетелей. От дееспособности правителей зависит будущее всех людей в округе.
Можно, конечно, уйти и к другим баронам или даже в Империю, среди солдат ходят и такие разговоры, но опять же куда податься? Здесь родились, здесь могилы отцов и дедов. У некоторых семьи, дети. Не бросать же.
Ронда внимательно следила, чтобы подопечный, не дай Боги, не поскользнулся на мокрых после дождика ступенях. Переживала. Не хватало молодому господину еще раз упасть и удариться головой о камни. Можно тогда на домене крест ставить, да и на себе заодно. Как бы не был добр и справедлив к подданным барон, за внука и на смертном одре любому горло перегрызет.
Старая Ронда потянула за руку наследника в сторону небольшого сада, разбитого внутри замкового
