Филипп повернул голову и выпрямился.
— Знает и ничего не имеет против. Эти твари любят ласку, а мы от них зависим. Они — залог нашего благополучия.
Он потрепал овцу по кучерявой голове и сделал несколько шагов навстречу Вильяму.
— Еще раз прости меня за то, что в прошлый раз встретил тебя так враждебно, — пробормотал он. — После твоего ухода мы побеседовали с братьями и решили, что готовы принять тебя, если действительно окажется, что в нас течет одна кровь.
Вильям настороженно молчал.
— Понимаешь, Эмета Симмонса мы не считаем своим отцом, — продолжил Филипп. — Нас вырастил и воспитал Джон Берри. А он постоянно твердил нам, что кровное родство далеко не главный показатель, определяющий семейные узы.
Альфред Гринуэй с этим не согласился бы, подумал Вильям с болью в сердце. С самого детства я был ему ненавистен.
— А где сейчас Эмет Симмонс? — поинтересовался он.
Филипп раздраженно махнул рукой.
— Не знаю и не желаю знать! В последний раз этот тип связывался со мной лет десять назад, когда только вышел из тюряги. Просил денег. Естественно, я ничего ему не дал и послал куда подальше.
— Только не подумайте, что и я планирую что-то от вас заполучить, — поспешно проговорил Вильям. — Единственное, что мне нужно, так это узнать, кто мои настоящие родственники.
Филипп пристально посмотрел ему в глаза.
— Это хорошо, что ты не разеваешь рот на то, что мы имеем. Наше благосостояние зарабатывается тяжелым трудом.
— Я живу и работаю в Аберистуите, — сказал Вильям. — Планирую туда вернуться через несколько дней.
Филипп сдвинул широкие брови.
— А к Дороти зачем нанимался?
При упоминании о Дороти у Вильяма кольнуло в сердце.
— Признаться, я работал у нее вовсе не из-за денег. — Он выдержал паузу. — Видишь ли, Тедди — мой племянник. Я захотел помочь им.
Филипп угрожающе подался вперед.
— Что ты сказал? Он твой племянник? Значит, ты — брат того мерзавца, который обидел Дороти?
— Лео умер полмесяца назад… — печально произнес Вильям. — Я уже упоминал об этом. На имя сына он открыл счет в банке. И в прощальной записке попросил меня узнать, как поживает мальчик.
— Больше ни о чем не просил? — грозно пробасил Филипп. — Имей в виду: если выяснится, что ты обидел Дороти, я достану тебя из-под земли. Джон дружил с ее отцом, она нам как сестра!
— Как сестра? Почему же вы тогда вынуждаете ее продать вам дом? — Вильям непонимающе покачал головой.
— Потому что он разваливается на глазах, одной Дороти долго в нем не протянуть, — ответил Филипп. — Ее овчарня пустует, большая часть земли не обрабатывается. У Дороти нет помощника, ей лучше перебраться с ребенком в город. Здесь они погибнут, задохнутся от бедности! Но самая главная их беда в том, что они вот уже долгое время не в состоянии платить за свое жилье.
У Вильяма на душе сделалось отвратительно. Городская сутолока и тихий мирок Дороти с Тедом казались ему несовместимыми понятиями. Его мысли напряженно заработали.
— Мы много раз пытались помочь Дороти, но она гордая, постоянно твердит, что в состоянии справиться самостоятельно со всеми своими проблемами, — сказал Филипп и о чем-то задумался. Потом взглянул на Вильяма с явной ненавистью и раздул ноздри. — Она переживает тяжелейшие времена, а ты наверняка над нею поиздевался, как твой покойный братец, и сматываешь удочки!
Вильям спокойно и смело посмотрел ему в глаза.
— Ты ошибаешься. Я не причинил Дороти вреда.
Он испытывал к этой женщине какие-то странные чувства: мечтал вовсе не о том, чтобы ею попользоваться, а жаждал ей помочь.
— Много денег она задолжала за дом? — спросил он.
Филипп присвистнул.
— Еще как много. Сильно сомневаюсь, что у нее получится разделаться с этим долгом.
Наверное, ей не помогут и деньги Лео, в отчаянии подумал Вильям. К тому же они предназначены для других целей — для оплаты образования Теда и для обеспечения его всем необходимым. Если бы у меня было достаточно средств! Я отдал бы их Дороти сразу, ни о чем не задумываясь. Мамино наследство я получу только в тридцать лет… Или если женюсь!
В его зеленых глазах вдруг запрыгали искорки.
— Кажется, Филипп, я придумал, как помочь Дороти!
На следующий день Вильям проснулся очень рано. И до полудня успел сделать все, что запланировал вечером: созвонился со своим юристом, съездил в банк и в лабораторию.
Теперь ему требовалось поговорить с Дороти. Не откладывая это рискованное мероприятие в долгий ящик, он перекусил в кафе на первом этаже отеля и поехал на ферму Дженнингсов.
Дороти поливала цветы. В коротеньком свободном платье, с затянутыми на затылке в хвост волосами она выглядела очень чистой и юной.
Вильям остановил «ситроен» на дороге и вошел во двор.
Лицо Дороти мгновенно сделалось неумолимо строгим.
— Я хочу поговорить с вами, — сказал Вильям.
— Мне кажется, мы сказали друг другу все, что должны были сказать, — жестко ответила Дороти.
— Речь пойдет о спасении вашей фермы.
Дороти закрутила кран, перекрывая воду, и повесила на место шланг.
— О спасении фермы? Зачем вам ее спасать?
— Перестаньте на меня сердиться, Дороти! — пробормотал Вильям.
— Думаете, это легко? — Она вскинула бровь. — Живя на протяжении нескольких дней в моем доме, вы только и делали, что лгали мне. Я не собираюсь не только прекращать сердиться на вас, но также и разговаривать с вами.
Вильям вздохнул.
— Умоляю, уделите мне всего десять минут. Я знаю, что ваши дела очень и очень плохи. Что за дом вы давно не в состоянии платить и вскоре будете вынуждены из него выселиться. Мне хочется вам помочь.
— А откуда вам стало известно о моих проблемах? — недоуменно спросила Дороти.
— Во-первых, я давно сам о них догадался. Во-вторых, узнать подробности не составило для меня большого труда. — Вильям пожал плечами.
— Уходите! — велела Дороти не терпящим возражения тоном.
— Я уйду, но сначала выслушайте меня. Вы не можете потерять все только из-за того, что я вам не нравлюсь. Подумайте о сыне!
Дороти заколебалась.
— Я не отниму у вас много времени, — заверил Вильям.
— Хорошо. У вас ровно десять минут.
Они прошли в кабинет — небольшое помещение, давно нуждавшееся в ремонте.
Дороти села за письменный стол.
— Время пошло! — объявила она.
Только не прибегай к угрозам и давлению, предупредил себя Вильям и спокойно заговорил:
— Ваша ферма в крайне плачевном состоянии, Дороти. Но вы любите ее и мечтаете сохранить. Для Тедди. Я придумал, как это сделать.
На лице Дороти не отразилось никаких эмоций, но ее глаза заблестели как-то по-особому.
