Ехать сегодня в город ей страшно не хотелось, но дела, которые требовалось уладить, не терпели отлагательства.
Тедди, причесанный и наряженный в новый трикотажный костюм, взял Дороти за руку и зашагал вместе с ней вниз по ступеням крыльца.
— А ты купишь мне мороженое, мам? Я ведь хорошо себя веду, — произнес он, наполняя звонким голоском свежий утренний воздух, пропитанный благоуханием цветов и запахом моря.
У Дороти не было ни малейшего желания идти в кафе — праздновать сегодня было нечего. Но отказать сыну в столь скромной просьбе она не могла.
— Конечно, солнышко! Я куплю тебе мороженое. В последнее время ты действительно очень хорошо себя ведешь.
Вчера вечером Тедди вернулся с прогулки в относительно чистой одежде. Для него — ребенка энергичного и любознательного — это было поистине достижением.
Усадив мальчика на заднее сиденье видавшего виды семейного микроавтобуса, Дороти обошла его спереди и открыла дверцу.
На дворе стояла поздняя весна, и было уже настолько тепло, что высокий лоб Дороти тут же увлажнился от пота. Сегодня ей как никогда раньше хотелось выглядеть свежей, спокойной и уверенной в себе. Перед мистером Брэнагом в банке она намеревалась предстать именно такой, а отнюдь не запыхавшейся, потной и раскрасневшейся. Проведя по лбу ладонью и тяжело вздохнув, она села за руль и завела двигатель.
На душе у нее было неспокойно. В доме, от которого они отъезжали сейчас, десятилетиями, сменяя друг друга, проживали несколько поколений Дженнингсов. В нем прошли ее собственное детство и юность, в нем она чувствовала себя защищенной и умиротворенной.
Как долго этот дом будет еще считаться нашим? — с тоской в сердце размышляла Дороти. Куда нам с Тедди деваться, если вдруг лишимся его? У нас ведь никого и ничего больше нет…
После смерти отца она столкнулась с серьезными материальными трудностями. Их верная старая работница, шестидесятипятилетняя Анна, продолжала жить с ними и помогать вести хозяйство. Нанять же других людей, которые занялись бы ремонтными работами, Дороти не имела возможности. А дом, гараж, забор и дорога, покрытая выбоинами, крайне в них нуждались. Более того, на протяжении долгого времени она не оплачивала налог на недвижимость, ни цента не отдала за свет и воду. Поэтому и боялась, что не сегодня завтра за долги власти конфискуют ее имущество, а ей с маленьким ребенком прикажут выселиться. Сейчас Дороти ехала в банк в надежде получить ссуду, при помощи которой собиралась исправить ситуацию. И невероятно волновалась, боясь даже на секунду представить себе, что в просьбе ей откажут.
— Мам, я хочу мороженое с карамелью, — громко сообщил с заднего сиденья Тедди, прерывая тем самым ход безрадостных мыслей Дороти.
Она взглянула на отражение сына в зеркале заднего вида, и ей сразу же стало легче.
— С карамелью? Отличная мысль! Пожалуй, и я составлю тебе компанию.
Послышался резкий предупредительный сигнал, и Дороти мгновенно перевела взгляд на дорогу. Все, что последовало дальше, заняло, наверное, лишь несколько секунд. Она успела заметить, что навстречу им по полосе, треть которой занимал ее микроавтобус, движется синий «роллс-ройс», и резко крутанула руль влево. Настолько резко, что их машину развернуло на сто восемьдесят градусов. Оглушительно завизжали тормоза, последовал удар металла о металл и сильный толчок. Потом все стихло.
Похолодев от ужаса, Дороти повернула голову. Хорошо, что Тедди сидел слева и не на последнем сиденье, в противном случае он наверняка отделался бы не только испугом.
— Ты в порядке, солнышко? — с трудом сдерживая дрожь в голосе, спросила она.
Мальчик убрал от лица ладони и медленно кивнул.
— Было страшно, — прошептал он, тараща глаза.
Дороти протянула трясущуюся ладонь, провела по щеке ребенка, а пальцами другой руки расстегнула ремень безопасности.
— Посиди здесь, малыш, не выходи на улицу, договорились? Мне нужно проверить, что с людьми, которые в той машине.
— Только побыстрее, ладно, мам? — пропищал все еще до смерти перепуганный Тедди.
— Конечно, милый. Я скоро вернусь, — ответила Дороти, стараясь говорить как можно более спокойно.
Выйдя на двухполосную дорогу, она осмотрела синий «роллс-ройс» с помятым, окутанным клубами пара капотом. Ее сердце замерло, а ноги ослабели, и ей показалось, она вот-вот упадет. Но необходимость помочь людям, которые находились внутри «роллс-ройса» и могли быть серьезно ранены, заставила ее взять себя в руки и направиться к поврежденному автомобилю.
Она открыла дверцу водителя и увидела вдавившегося лицом в руль человека. Почувствовав ее присутствие, мужчина издал приглушенный стон и приподнял голову.
Дороти с облегчением вздохнула, благодаря Бога за то, что незнакомец хотя бы жив.
— Подождите! Двигаться вам пока не следует. Не исключено, что вы серьезно травмированы, — торопливо пробормотала она.
— У меня адски болит голова, — простонал мужчина. — Все остальное, по-моему, в полном порядке…
Он медленно повернул голову и взглянул на Дороти прищуренными зелеными глазами. У него были темные густые волосы, нос с небольшой горбинкой, широкие прямые брови, чуть выдвинутая вперед челюсть и продольные впадины на щеках.
Очевидных следов аварии ни на лице, ни на руках она не заметила.
— Вас беспокоит еще что-нибудь? Или только голова? — попыталась уточнить Дороти, разглядывая широкие плечи и грудь незнакомца, покрытые вельветовой тканью рубашки.
— Если б не взорвалась пневмоподушка, то и голова, наверное, не болела бы, — ответил мужчина.
Чувствуя невероятное облегчение, Дороти посмотрела на руль. На нем валялась сдутая подушка.
— Вероятно, эта штуковина все же спасла вам жизнь.
Мужчина через лобовое стекло оглядел помятый капот «роллс-ройса».
— Вероятно. А вот моей девочке помочь было некому.
— Девочке? — Дороти не сразу сообразила, о чем речь.
Человек улыбнулся.
— Я говорю о своей машине.
— А-а! — Женщина кивнула. Но, увидев, что пострадавший собрался выйти из автомобиля, покачала головой. — Пожалуйста, осторожнее! Если у вас все же есть какие-то повреждения, то лучше не двигаться.
Незнакомец махнул рукой.
— Я должен размять ноги и проветрить голову.
Дороти чуть наклонилась, намереваясь поддержать его, но тут же поняла, что, выбираясь из машины и потягиваясь, молодой человек прекрасно обходится и без ее помощи. Поэтому она отступила и принялась пристально разглядывать его, желая удостовериться, что с ним действительно все в порядке.
Лицо водителя «роллс-ройса» было бледным, но это, наверное, еще и оттого, что на нем частично осел порошок из пневмоподушки. Ранений, синяков или царапин Дороти так и не заметила, тем не менее спросила:
— Может, вас отвезти в клинику?
Мужчина пожал плечами.
— Зачем?
— Там бы обследовали вас, помогли избавиться от головной боли… Видите ли, я всего лишь на секунду обернулась, что бы посмотреть на сына, который сидел сзади, а когда опять взглянула на дорогу, увидела, что мы на ней не одни… Понимаете, сюда сворачивают только для того, чтобы добраться до нашего дома, этот путь ведет только туда. Обычно здесь очень пустынно… — Она замолчала, сознавая, что оправдания не умаляют ее вины. — Простите меня, пожалуйста… Мое имя Дороти Дженнингс, мы живем
