Кстати, о гранатах. Когда меня нашли, я сидела и сжимала в руке гранату, так рассказал доктор. А потом какой-то военный долго допытывался у меня, где я эту самую гранату раздобыла. Я ему соврала, что нашла ее там, в подвале. Он отстал. Ко мне вообще относятся странно. Берегут, что ли. Думают, что Крысолов придет за мной, а они его тут как раз за жабры и схватят.
А теперь самое плохое. Я стала слышать. Врачи говорят, что это от шока и от сильного удара головой. Что там, в моих ушах, все очень удачно сместилось, и теперь я могу слышать. Но я думаю, что это не от удара по голове. Я стала слышать из-за другого. Это сделал со мной Крысолов. Или эта самая сирена. Он вернул мне слух, чтобы я услышала его, когда он меня позовет. Вот так.
И еще. На правой руке, чуть выше локтя, у меня появилась родинка. Большая, размером с пятак. Но я не отчаиваюсь. Я знаю, как с ними бороться. Куда бы я ни шла, где бы я ни находилась, дома, на улице, в поезде, со мной всегда шприц с концентрированным раствором натрия. То есть с солью. Когда родинка зашевелится, я воткну в нее иглу и нажму на поршень. У меня хватит решимости. Теперь хватит. А тот, кто не любит Крысолова, поможет мне. Я в этом уверена.
А вчера приходил Володька. Он принес мне апельсины и сказал, что нашу школу закрыли на карантин. Кто-то рассыпал по коридорам полкилограмма ртути. А еще Володька сказал, что скоро он уезжает...»
Четырнадцатый вечер
– Ну и как все это объяснить? – спросил Корзун.
Новенький промолчал.
– Давай, давай, рассказывай, – настаивал Корзун. – Что там с ними стало со всеми. Откуда у тебя этот дневник?
– Хорошо, – согласился новенький. – Я расскажу. Эта история на самом деле произошла. Два мальчика и одна девочка пошли искать третьего мальчика в школьный подвал. Они заблудились, хотя там и заблудиться-то было негде. А потом что-то случилось.
– А ты откуда все это знаешь?
– Меня зовут Владимир, – ответил новенький.
– Володька? – не поверил Корзун.
– Да. Это меня они там искали. Вернее, им казалось, что искали. Я тогда в самом деле поссорился с родителями и сбежал к бабушке. А Валя решила, что я застрял в подвале. А я в подвал вообще не ходил. И брата у меня никогда не было. А они на самом деле пошли меня искать. Их нашли на следующий же день, они спали на лестнице в подвал. Дэн и Жук вообще ничего не могли рассказать, орали только про пятна. А потом, как очухались, так вообще говорили, что не помнят ничего. Их, правда, в психушке немного продержали, одного – месяц, другого – полтора. Потом выпустили. А с Валей вышло хуже. Она молчала. И рука у нее почти отсохла, потом все-таки восстановилась. Но в психушке почти год лежала, ее какие-то доктора особые смотрели, искали чего-то. Там, в психушке, она и написала это. И мне подарила, когда я приходил ее навещать. Сказала, что врачи хотели эту тетрадку заполучить, с ней, с тетрадкой, будто что-то не в порядке. Чтобы я ее сохранил. Я ее и сохранил.
– А что дальше с ними сталось? – спросил Малина.
– Не знаю. – Володька пожал плечами. – Я из того города уехал.
– А собака? – снова спросил Малина.
– Собаку не нашли. Мне кажется, ее вообще не было. В нашем дворе не было собаки по кличке Дик.
Новенький замолчал. Молчали и остальные. Потом Корзун спросил:
– А что с тетрадкой ненормального?
– Есть такое, – кивнул новенький. – Наверное, из-за этого врачи и хотели ее заполучить. Помните, они все время пятна какие-то видят? А Валя даже одно трогает? Оно еще холодное такое?
– Ну.
– Тут странная штука, – вздохнул новенький. – У некоторых, кто читал это, тоже появлялись такие пятна. Они растут, растут, а потом...
– Ну хватит! – Корзун вывалился из гамака. – Хватит эту фигню молоть! А то в рог дам!
– Как скажешь. – Новенький свернул тетрадь в трубочку и спрятал в карман.
Новенький забрался в свой гамак, закутался в одеяло и стал смотреть в потолок, которого в темноте не было видно.
– А мне история понравилась, – сказал Борев.
– Мне тоже, – согласился Малина. – Нормальная история. А Корзун просто испугался. Слушай, Вов, а можно я эту историю тоже кому-нибудь расскажу?
– Рассказывай. – Володя пожал плечами. – Мне все равно.
Борев отвязал лямки окошка и посмотрел за реку. Церковь с черными куполами была на месте. Борев пощупал ногу. Нога была холодная.
Уже выше колена.
