могли подумать. Здесь проживает немало англичан, у нас сложился свой круг общения. Но, естественно, у меня имеются и друзья-французы. А вы, Зу, по-французски говорите?
— К великому сожалению, нет.
— Ну, я думаю, что за время вашего пребывания здесь вы освоите хотя бы самые необходимые в обиходе выражения. А вот Тони сделать это не удалось, он ужасно ленивый. Зато Мэт говорит по- французски, как настоящий француз. Вам раньше доводилось бывать в этой части Франции, Зу?
— Я никогда вообще не бывала во Франции.
— В самом деле? Когда видишь страну в первый раз, получаешь особенно много приятных впечатлений. Я даже вам позавидовала бы, если бы во мне самой не сохранилось восторженное отношение к Франции. Ужасно жалко, что с нами сейчас нет Мэта. Он бы вам показал Ле-Пэн и его окрестности.
Хэндзл по-свойски обняла Зу и повела ее в дом. Тони заковылял за ними.
— Здесь шотландское виски не очень-то в ходу. Кроме того, я дружу с людьми моего возраста, поэтому приезжают ко мне в основном гости пожилые, алкогольными напитками не увлекающиеся. Так что на выпивку, Тони, тебе рассчитывать нечего.
Тема эта снова всплыла за чаем. Столик с чайными принадлежностями выглядел на редкость по- домашнему. Он был уставлен кексами и пшеничными лепешками. Ввезла столик очень миловидная молодая француженка с темными глазами оленихи. Она сообщила, что умеет «немношка говорит английска».
— Да, мои дорогие, никто заранее ничего не знает, — думая о Мэте, промолвила Хэндзл. — Он может вдруг ни с того ни с сего взять да и появиться…
Зу не уловила ход мыслей Хэндзл и спросила:
— Кто это может вдруг появиться?
— Да Мэт. Он очень редко заранее извещает по почте или по телефону о своем приезде. Врывается в дом как ветер. Иногда по делам, а иногда просто по настроению. Мэт всегда решает свои дела только сам. Мне это нравится. Он очень обо мне заботится и доставляет только радости — с того момента, когда я узнала, что после перерыва в пятнадцать лет снова стану матерью. А Нерисса, мать Тони, была тем самым обязательным ребенком, которые, похоже, появляются у всех молодых родителей, как бы в подтверждение того, что они способны к деторождению. Полагаю, Мэт — мое дитя, ему я отдала всю полноту моей любви. Я отнюдь не хочу сказать, что мой муж был ему не очень хорошим отцом. Сын зачат на вершине нашей любви, и его рождение было огромным счастьем для нас обоих. Мне доставило бы большое удовольствие, если бы Мэт вдруг явился и повозил вас по разным местам. Что вам больше всего по душе: плавание на яхте, солнечные ванны, развлечения в ночных клубах? Наше побережье может удовлетворить самые разные вкусы. Вам нравятся средневековые замки? Чтобы их увидеть, не надо ехать Бог знает куда. А еще хорошо бы вам пересечь границу и хоть чуточку испытать судьбу в Монте-Карло. Чаще всего решать приходится не куда поехать, а что предпочесть. Так что я скрещиваю пальцы, чтобы вам повезло и чтобы Мэту пришло в голову приехать сюда. Теперь позвольте мне удалиться — хочу попросить Иветт нагреть побольше горячей воды.
— Если вы покажете, куда мне идти, я сама все найду, — вызвалась Зу.
— Серьезно, дорогая? Очень мило. Если сейчас Моники нет, вам лучше самой взять кувшин с горячей водой. Иветт прелестна, но иногда увлечется чем-нибудь и обо всем остальном забудет, к тому же по- английски она говорит недостаточно хорошо. Должна вам сказать, что Моника — истинное мое сокровище. Она и повар отличный, и экономка замечательная.
— Тоже мне «сокровище»! — презрительно прошипел Тони. — Ей с ее стариком Пьером уже давным- давно пора было бы сидеть на пенсии!
— Попридержи язык, Тони! — резко оборвала внука Хэндзл. — Нельзя так говорить о пожилых людях. Ты когда-нибудь сам состаришься, если, конечно, доживешь…
И в этих словах слышалось недовольство образом жизни Тони, его увлечением спиртным.
Голос Хэндзл стал гораздо мягче, когда она обратилась к Зу.
— Пьер — муж Моники. Он усердно ухаживает за садом и занимается множеством разных других дел по дому. Тони прав, они оба уже давно достигли пенсионного возраста. Верно и то, что, возможно, теперь они не так проворны, как в былые годы. Но эти люди мне бесконечно преданы. Они работают у меня Бог знает как давно. Мой дом стал их домом. И я себя спрашиваю — куда же им идти?
Бабушка, решила Зу, имела полное право осудить Тони. Отправившись за горячей водой, она подумала, что будет здорово, если вдруг объявится Мэт. Она с готовностью вызвалась передать поручение горничной из уважения к годам Хэндзл. Но на самом-то деле Зу воспользовалась подходящим предлогом, чтобы хоть несколько минут побыть одной и остудить свои разгоряченные мысли. Часть ее души надеялась, что Мэт все же приедет, а другая часть, более здравомыслящая, приходила в ужас от того, что же тогда будет.
После того как все выпили по две чашки чаю, а Хэндзл — даже три, хозяйка дома развела гостей по комнатам. Тони поместили в конце коридора первого этажа, рядом со спальней бабушки.
Оставляя Тони в его комнате, Хэндзл, не скрывая насмешки, произнесла:
— Теперь ты в моей команде, Тони. — И тут же пояснила свою фразу Зу: — Для своего возраста я просто фантастически крепка, меня нелегко сломить. Я не люблю жаловаться. Во многом я и сейчас не отстаю даже от молодежи, хотя теперь серая кобылка совсем не та, что была раньше. На ровном месте со мной все в порядке, а вот на ступеньках коленки сдают.
Хэндзл шутила, но ей было явно нелегко. И Зу почувствовала себя неловко оттого, что старой даме придется подниматься по лестнице, чтобы проводить гостью в ее комнату. Зу возражала, убеждала, что с этим вполне справится Иветт, но Хэндзл настаивала: она хозяйка дома, и ее долг лично убедиться в том, что гостья обеспечена всем необходимым. Несмотря на дружеское расположение и неформальность в обращении, Хэндзл педантично относилась к своим обязанностям хозяйки дома. Насколько это было серьезно, Зу поняла только тогда, когда воочию увидела, как продуманно и заботливо были приготовлены для нее огромные апартаменты. В ванной висели роскошные, мягкие, розового и абрикосового цвета полотенца, на полке и в стенном шкафчике разложены туалетные принадлежности и мыло, от которого исходил изумительный тонкий аромат. В спальне Зу обнаружила целую коллекцию книг и журналов, в основном издания на английском языке. А верхом заботы и внимания оказалось все необходимое для чаепития и коробка печенья-ассорти в придачу. В комнате находился даже мини-холодильник, заполненный прохладительными напитками и всем, что может понадобиться, если Зу захочет перекусить.
— Пожалуйста, пользуйтесь кухней в любое время дня и ночи. Правда, я заметила, что гости редко это делают. Но мне совсем не хочется, чтобы вы чувствовали себя здесь гостьей. Вы ведь почти член нашей семьи. Да и этого «почти» не было бы, если бы только мой инфантильный внук вдруг не грохнулся с лестницы. Вы высказали ему по этому поводу все, что следовало?
— В этом не было особого смысла.
— В самом деле? Я решила, что при таком цвете волос характер у вас должен быть вспыльчивым. Правда, если…
— Если что?
— Да ровным счетом ничего! Подчас мои так много повидавшие глаза, помимо моей воли, оказываются слишком уж проницательными. В любом случае я рада, что вы здесь. И знаете, мисс Форчн, это единственная удача в сложившихся обстоятельствах, единственное, что свершилось мне во благо. Ради Бога, простите за этот каламбур, но никак не могла удержаться!
Зу и Хэндзл дружно засмеялись.
— Многие, как и вы, не могут удержаться, чтобы не подшутить над моей фамилией. Я к этому привыкла. Чаще всего говорят, что моя удача, мое богатство — это моя внешность. Не стоит, видимо, объяснять вам, что меня тяжело ранит, когда меня называют охотницей за богатством. Это несправедливо.
Хэндзл кивнула.
— Ну, раз уж вы выбрали для себя Тони, вас никак нельзя назвать ловкой охотницей за богатством. Вот если бы вместо Тони вы выбрали Мэта, тогда другое дело! У вас с ним даже фамилии забавно сочетаются — удача и охотник. Интересно, как все сложилось бы, если бы первым с вами познакомился не Тони, а Мэт, — задумчиво произнесла Хэндзл.
Так и было, да только ничего из этого не вышло, подумала Зу. Она почувствовала, что краска
