Что это такое? – она удивленно посмотрела в глаза Геннадию.
Он взял колечко и надел ей на безымянный палец левой руки. Это было весьма симпатичное кольцо с небольшим, но очень ярким изумрудом, в обрамлении мелких бриллиантов.
– Это тебе подарок на память о нашей встрече! Прими его с благодарностью за те часы неземного блаженства, которые ты подарила мне! Я безумно влюблен в тебя, но мы не сможем быть вместе… Обещай, что будешь носить это кольцо и хоть изредка вспоминать обо мне. Я знаю, что ты еще будешь счастлива, но не я составлю твое счастье. Хотя… три твоих слова и я, как в омут, брошусь за тобой, разрушив всю свою жизнь до основания!
– Гена, я не могу принять такую жертву от тебя! И этот дорогой подарок я тоже не могу принять, – Аля попыталась снять кольцо.
Геннадий встал перед ней на колени.
– Прошу, не обижай меня!
– Встань, дорогой, не нужно!
Он смиренно стоял, склонив голову, и ей вдруг до боли стало жалко его.
– Хорошо, Гена, только поднимись.
Он поднялся, заулыбался и снова присел с ней рядом.
– Я хочу поблагодарить тебя за ту волну чувств, которую ты всколыхнула в моем сердце, за ту лавину удовольствий, которую ты доставила мне своей близостью. Я буду помнить и любить тебя до конца своей жизни!
И эти слова из уст шестидесятилетнего мужчины звучали отнюдь не легкомысленно и намного весомее, чем будь ему тридцать или сорок лет.
– Не говори так, а то я расплачусь! Мне тоже было с тобой безумно хорошо. Ты лучший из всех мужчин, которых я знала, я буду помнить тебя, – она поцеловала колечко и прижала его к сердцу.
– Любимая моя! Любимая! Ты самая лучшая!
Он убрал поднос, снял с нее одеяло, сбросил с себя халат и всем телом лег на нее сверху, как бы желая срастись в единое целое. Мальчик уверенно проник в любимую пещерку. В этот раз Геннадий брал Алю осознанно и нежно, глядя прямо в ее изумрудные глаза, пытаясь навсегда запомнить каждую черточку ее прекрасного лица. Она обняла его за спину и тоже смотрела в его серые умные глаза до тех пор, пока теплая волна не заполнила весь низ ее живота, и тихий оргазм не прокатился по телу.
Аля была молодой женщиной, и Геннадий не стал рисковать, хотя может этого и хотел больше всего на свете, он вынул член и приблизил его к ее чувственным губам, она с нежностью и любовью взяла его и, крепко обхватив губами по окружности, принялась совершать ритмичные движения. Геннадий замер и полностью излился. Аля без лишних слов проглотила его сперму.
– Девочка моя, как же я тебя люблю! Не знаю, как я буду жить без тебя!
Он нежно целовал ее руки, лицо, волосы.
– Может, останешься еще на денек?
– Извини, дорогой, не могу, мама обидится, да и мне нужно собираться.
– Ты только береги себя и будь счастлива!
– И ты береги себя!
Геннадий нарезал Але огромный букет роз, и повез домой, в город. Всю дорогу они молчали, а по радио пел Шарль Азнавур «Вечную любовь».
Дорога назад оказалась слишком короткой, им совсем не хотелось расставаться, но все хорошее рано или поздно заканчивается. Вот и их сказке пришел конец. Их пути расходились, а им оставалась только память, память об их короткой и от этого очень бурной любви.
Чем крепче себя человек держит в рамках, тем меньше у него остается шансов для полета. В этот раз, Геннадий перешагнул границы дозволенного, испытал лучшее, что может испытать человек в своей жизни, да и то не каждый. Может кто-то и осудит его, а может просто, чисто по-человечески позавидует.
Вот и Алин дом. Геннадий помог ей выйти из машины, подал букет, на этот раз галантно расцеловал руки. Он чувствовал, что его зеленоглазое счастье, покидает его навсегда.
– Береги себя, любимая и будь счастлива! До свидания!
– И ты береги себя! Спасибо тебе за все! Будь счастлив, дорогой.
Она пошла, не оборачиваясь, а он стоял и смотрел ей вслед, пока она не скрылась в дверях подъезда…
Геннадий сел в машину и сам не помнил, как доехал обратно. В придорожном сельмаге он купил две бутылки водки, заехал во двор, зашел в дом. Здесь все еще дышало ею. Сердце просто останавливалось от боли и тоски, ему как маленькому мальчику ужасно хотелось плакать, и все время кричать: «Почему?!». Но он был взрослый мужчина и поэтому просто напился до поросячьего визга.
Положил перед собой ее голубые трусики, целовал их и пил, пил и целовал, пока совсем не отключился и не уснул прямо на полу посередине комнаты, крепко зажимая в кулаке свое сокровище…
…Аля нажала на звонок. Тамара Петровна открыла двери и пропустила дочь в квартиру.
– Здравствуй, мамочка! Как вы здесь без меня? – Аля обняла маму и поцеловала в щечку.
– Здравствуй, доченька! У нас все хорошо! Как ты отдохнула?
– Хорошо, но о подробностях лучше не спрашивай. А где Данька?
– Он пошел прогуляться по парку, а Жулька за ним увязалась. Какие красивые розы!
– Это из его сада, мамочка, он сам их выращивает.
– А что это у тебя на пальце? А ну покажи! Это дорогая вещица! – Тамара Петровна принялась рассматривать колечко.
– Это он подарил, на память. Я пыталась отказаться, но он категорически настоял на своем.
– Ах! Батюшки! Да кто же он такой твой профессор? Сколько ему лет?
– Он хороший человек и прекрасный мужчина, а все остальное не важно, мамочка!
– Как же не важно! Как не важно, если он делает такие подарки!
– Он не свободен и мы не можем быть вместе…
Аля обняла маму, положила ей голову на плечо и неожиданно тихо заплакала, слезы как-то вдруг сами потекли, непроизвольно.
– Да, что же ты плачешь, доченька, что случилось? Он что? Обидел тебя? – разволновалась Тамара Петровна.
– Да, что ты мамочка! Совсем наоборот! Просто мне так жалко его и себя тоже! Что же ждет меня дальше? Что, мамочка? – она размазывала слезы по лицу, как обиженная девочка, ищущая защиты у мамы и все никак не могла остановиться.
– Не плачь, доченька, все наладится, все у тебя будет хорошо. А чужую семью разрушать нельзя, это грех большой! – Тамара Петровна как могла утешала Алю, гладила ее по голове, нежно прижимала к груди.
– Да, мамочка, да, я знаю это!
– Ну, вот поплакала и довольно, умывайся и приходи на кухню, я приготовила твой любимый украинский борщ.
– Хорошо, моя родная! Какое счастье, что ты у меня есть!
Пока Аля принимала душ, пришел Данька, с Жулькой. Прохладный душ сделал свое дело, она немного успокоилась и привела себя в порядок.
– Мама, привет! – Данька подошел и поцеловал ее в щеку. – Как ты?
– Все нормально, сынок! Как твои дела?
– Все классно, мам.
Жулька вертелась здесь же, около ног и настойчиво требовала свою порцию нежности.
– Гав! Гав! Гав!
– Ах! Ты разбойница! – Аля наклонилась и почесала Жульку за ушком, потом погладила ее по голове и по спинке.
Собачка весело завертела хвостом.
– Идите к столу, дорогие мои! – позвала из кухни Тамара Петровна.
Все дружно двинулись на кухню, и расселись по своим местам.
На столе дымился и благоухал свежим укропом и чесноком настоящий украинский борщ. На блюде лежала отварная домашняя курочка, фаршированная потрохами и гречневой кашей, своей очереди дожидались пузатые белобокие вареники с вишней, к которым на выбор в соусницах предлагались мед и сметана, в хрустальном графине, алел ягодный компот, ну и, конечно же, белый свежий хлеб, который, как известно, всему голова.
– Милая, мамочка, какая же ты у меня мастерица!
– Спасибо, доченька! Всем приятно аппетита!
– Спасибо, и тебе, мамочка, приятного аппетита!
– Спасибо, бабушка!
– Гав! – на минутку оторвала голову Жулька от своей миски, в которой был налит уже остывший борщ, с отварной курятиной, она, как истинно украинская такса, очень даже уважала борщик.
За вкусным обедом и неспешной беседой, Аля немного успокоилась и подумала: «Как хорошо, что у меня есть мамочка, сынок и даже эта Жулька, как же все-таки я люблю их! А о Геннадии лучше пока не думать, а то не дай Бог наломаю дров!».
ПОЕЗДКА К МОРЮ
Июль закончился… За окном стоял разноцветный август. Аля намеревалась впервые за три года съездить к морю в Ялту. И поскольку сын наотрез отказался уезжать из Харькова, а маме по состоянию здоровья, категорически было противопоказано пребывание на жарком солнце, то Аля решила ехать одна.
С тех пор, как они разошлись с Никитой, Аля старалась меньше встречаться со своими подругами, особо хороших новостей у нее не было, а по сто раз перемалывать свои неприятности ей вовсе не хотелось. Поэтому она все больше и больше привыкала к одиночеству, которое ей уже совсем не казалось таким неприятным.
…Ночной вокзал, проходящий поезд «Москва – Севастополь». Алю провожали сын и Тамара Петровна.
– Доченька, береги себя родная, не перегревайся на солнце.
– Не переживай, мамуля, я буду загорать под зонтиком, приеду сразу же позвоню.
Вот и поезд подъехал. Они подошли к пятому вагону, расцеловались, Данька отдал Але сумку и она пошла в свое купе. Из купе еще раз помахала своим родным и послала им воздушные поцелуи.
Поезд тронулся, Аля огляделась. В купе с ней ехала семья, сорокалетние мужчина и женщина с дочерью подросткового возраста.
– Вы едите до Севастополя? – спросила Алю миловидная женщина.
– Нет, до Симферополя. Я еду на отдых в Ялту.
– И мы до Симферополя, хотим отдохнуть в Алуште. Вы были в Алуште?
– Нет. Не доводилось. Я предпочитаю район Большой Ялты. Но думаю, сейчас время такое, что везде хорошо, погода ясная, море теплое, много
