кнопки этот тип нажимал. Я потом проверил, все точно.
– Что ты проверил? Как?
– Гошка, говори все по порядку, а ты, Никита, не сбивай его! – потребовала Ксюша.
– Ладно, – кивнул Гошка, – слушайте! Иду я за ним и не пойму никак, почему он собачку в сквер не повел, значит, какое-то дело у него… Смотрю, он прямиком к автомату идет, а там какая-то девчонка разговаривает. А он на часы все глядь да глядь, однако девчонку не гонит. Наконец она сама трубку повесила и ушла. А я, пока он ждал, в сторонке пристроился, но так, чтобы видеть… Ну, он набрал номер, я его запомнил, слышу, он говорит: «Можно попросить Ивана Егоровича? Иван, это я. Все в порядке. Я вчера с ним виделся, все передал. Он слегка удивился, что отправка только на конец сентября назначена, но обещал присмотреться».
– Отправка? – спросила Ксюша. – Какая отправка?
– На тот свет, – хладнокровно пояснил Никита.
– Ой, мамочки!
– Гошка, а дальше что?
– Дальше? Да, в общем-то, ничего. Они еще поговорили про какую-то Ирину, но я ничего не понял. Скорее всего, это их общая знакомая.
– Но к нашему делу она имеет отношение? – быстро спросил Никита.
– Почем я знаю? Но мне показалось, что нет. Ксюха, плесни еще морсику.
Ксюша достала из холодильника кастрюлю с морсом.
– Гош, а ты сказал, что проверил… – начала она.
– Да, да, – подхватил Никита.
– Я пошел за ним, он вернулся в свой двор, чуточку с псинкой погулял там, псинка, кстати, здорово симпатичная, и пошел домой. А я к первому же автомату кинулся и позвонил по тому же номеру. Там тетка какая-то ответила. Я попросил к телефону Ивана Егоровича. Она сказала, что он уже ушел. Вот и все.
– А что, не хило! – заметил Никита. – Похоже, настоящий заказчик именно этот Иван Егорович, а Усатый – просто посредник. Ну и ну, целая цепочка… Кстати, я слыхал, теперь есть такая служба, которая по номеру телефона может дать адрес… Надо разузнать, как туда обратиться.
– Правда? – оживился Гошка. – Вот было бы здорово! Тогда бы мы разузнали все об Иване Егоровиче…
– Да ну, чихня все это! – фыркнула Ксюша. – А Иван Егорович еще позвонит какому-нибудь Петру Петровичу, а тот – Сергею Сергеевичу, а мы всеми будем заниматься? Нам главное – старушку найти и предупредить. У них, может, целый синдикат преступников, нам с ними не справиться.
– И что ты предлагаешь? – полюбопытствовал Никита.
– Пока надо как можно больше разузнать о хозяине Ларри. Он тут, под боком. За ним следить не так сложно. Мы ведь даже знаем, куда он ходит звонить… А разбрасываться мы не можем. Нас ведь всего трое, да и Никита не здесь живет…
– А я не согласен! – закричал Гошка. – Если мы будем разбрасываться, то вообще ничего не узнаем! А Усатый вряд ли все время будет этим делом заниматься. Поэтому для нас главный объект – Иван Егорович! Все говорит о том, что это именно он заказал старушку! И вывести на нее нас может именно он. Или уж киллер, которого мы не знаем, где искать. По-моему, мы должны действовать так, и только так! Всех мы не спасем все равно, а одну старушку – можем.
– Должны! – поддержала его Ксюша.
– Значит, наша первоочередная задача – по номеру телефона раздобыть адрес! – как ни в чем не бывало заметил Никита. – Это я возьму на себя, согласны?
– Валяй!
Они еще поговорили, а потом Никита собрался домой. Мальчики простились с Ксюшей и вышли во двор.
– Только ты поскорее, ладно? – сказал Гошка двоюродному брату. – Нельзя время терять.
– Сам понимаю, – буркнул Никита, – все, я пошел! Пока. Будем держать связь!
А Гошка не спешил домой. Ему безумно хотелось еще разок взглянуть на ту девчонку, Сашу… Он минут двадцать проторчал во дворе, но напрасно. Саша не появилась. «Ну и фиг с ней», – решил Гошка. Он уже потянул за ручку двери, как вдруг услышал за спиной незнакомый голос:
– Ой, подожди, не закрывай!
Он оглянулся. К подъезду спешила девчонка с большой и, видимо, тяжелой сумкой. Та самая, которую в прошлый раз ждала Саша. Теперь он знал – это ее младшая сестра! Он придержал тяжелую дверь.
– Спасибо! – улыбнулась она. – Фу, жарко!
– Помочь? – радостно предложил Гошка.
И, не дождавшись ответа, взял у девчонки из рук сумку, донес до лифта.
– Ты тут живешь? – спросила девчонка.
– Ага.
– И я тоже! Меня Машей звать. А тебя?
– Гошей.
– Гошей? Это Георгий, да?
Но тут подошел лифт, и Гошка внес сумку в кабину.
– Тебе на какой этаж?
– На десятый. А тебе?
– На пятый, но я тебя довезу, дотащу сумку до квартиры.
– Здорово! – просияла Маша. – А ты в какой школе учишься? В красной, за углом?
– Да. А ты?
– Теперь тоже буду там учиться. Мы только недавно сюда переехали!
Гошка донес сумку до квартиры, помедлил мгновение, но, увидев, что Маша достала из кармана сумки ключи, отступил к лифту.
– Ладно, пока!
– Спасибо, Гоша! Может, зайдешь?
– Да нет, мне домой надо, – смутился вдруг он. – Еще увидимся!
– А ты, кажется, клевый парень! – заметила Маша и отперла дверь.
Гошка залился краской и вошел в лифт. «Все отлично!» – решил он. С младшей сестрой он уже, можно сказать, подружился, а всего только помог ей сумку донести. Но зато она наверняка расскажет Саше про клевого парня Гошку, который живет с ними в одном подъезде.
А Маша тем временем выкладывала из сумки продукты в холодильник и громко пела: «Ах, Гоша, Гоша, Гошенька, какой же хорошенький, какой же заботливый, какой ты молодец!»
За этим занятием ее и застала старшая сестра.
– Манька, что ты орешь? Какой Гошенька? Что-то я такой песни не знаю!
– Правильно, не знаешь! Я ее только что сочинила! Скажешь, плохая рифма «Гошенька – хорошенький»?
– Бывает лучше! А кто такой этот Гошенька?
– Ой, Сашка, я с таким парнем познакомилась, отпад! Живет в нашем подъезде на пятом этаже и учится в красной школе! Его зовут Гоша!
– А, я знаю… Соседка, тетя Лена, говорила, она с его мамой дружит. Чем он так тебе понравился?
– Всем! И еще он сумку мне помог донести, до самой двери! И нисколечко не задается!
– Сумку помог донести? Надо же, молодец! Сейчас будем обед готовить!
– Саш, давай не будем… Жарко, неохота у плиты торчать. Попьем чайку с бутербродиком.
– Да я уже для окрошки все приготовила, осталось только сметаны положить и квасу налить.
– Тогда кайф! Саш, а папа…
– Что папа? – сразу вскинулась Саша.
– Не звонил?
– Не звонил! Манька, его, наверное, нет в Москве.
– Сашка, не ври… Ты мне вот что скажи: неужели можно любить-любить детей, а потом в один прекрасный день разлюбить?
