— Тебе не хочется уезжать…
— По многим причинам. В мире нет места, подобного Авескии. Здесь я оставлю часть себя. А еще я не могу решиться просить тебя уехать со мной. Смею ли я просить тебя оставить свой дом, свой народ и отказаться от титула гочаллы? Если ты откажешься ехать, я тоже останусь.
— Чтобы как-нибудь убивать пустые дни?
— Ты меня недооцениваешь. Я сумею найти себе занятие.
— Конечно, сумеешь. Но не нужно ничего искать, Ренилл. Конечно, я поеду с тобой.
— Но твой дом, твой народ…
— Они больше не мои. УудПрай спасен, я рада и за маму, и за себя. Если бы только быть уверенной, что эти вонарские стервятники продолжат реставрацию, когда рядом не будет тебя, чтобы пощелкивать кнутом…
— Не беспокойся. Все письма второго секретаря Шивокса я передал Зилуру. Он сумеет щелкать кнутом не хуже меня.
— Превосходно. Что до титула, я его уже потеряла. А народ? Народ, по правде сказать, сочтет меня законной собственностью НирДхара Дархальского. — Заметив недоумение Ренилла, Джатонди пояснила: — Еще до моего побега из УудПрая мать написала гочаллону письмо, в котором официально передавала ему свои родительские полномочия, то есть полную власть на меня и все мое имущество. Пока я живу в Авескии, все мое состояние принадлежит НирДхару, вплоть до трона слоновой кости. Так что, видишь — не ты лишил меня дома.
— Бедная твоя мать. Должно быть, она пожалела об этом.
— Да, — тихо согласилась Джатонди. — Думаю, пожалела. Но не будем говорить о том, о чем лучше забыть. Поговорим о будущем. Куда мы отправимся?
— Куда угодно. Как насчет Вонара?
— Нет! Только не туда!
— Тогда Ниронс? Нидрун? Ланти Ума?
— Ланти Ума, — задумчиво повторила Джатонди. — Солнце, каналы, волшебные дворцы? Да, туда бы я поехала.
— Значит, едем в Ланти Уму. Жить придется скромно, но бедствовать не будем. Родители кое-что мне оставили…
— Ренилл, мы отлично проживем. Смотри! — Она приоткрыла саквояж, позволив ему бросить взгляд на радужно сверкавшее содержимое.
— Что это? — Ренилл опомнился и закрыл рот.
— Лучшие мамины драгоценности. — Джатонди захлопнула саквояж. — Паро принес их мне по ее приказу. В награду я, конечно, освободила его.
— Паро принес? Как это он не сбежал со всем богатством?!
— Какая странная мысль. Все-таки ты
— И ты разгуливаешь по улицам с сокровищем в мешочке?
— Ну не оставлять же их дома без присмотра?
Ренилл беспомощно кивнул.
Они проходили по улице, застроенной солидными каменными домами, какие любили строить богатые местные купцы. Вдали негромко пророкотал гром, снова хлынул дождь, но широкий зонт Ренилла укрыл их обоих. Мир вокруг был серым и насквозь промокшим.
— Не самая счастливая концовка для этой истории, — заметил Ренилл. — Мы с тобой изгнаны из Кандерула, а страна остается под игом иноземцев.
— Сегодня — пожалуй, — признала Джатонди. Ее взгляд упал на дверь ближайшего дома, где рабочий, стоя на приставной лесенке и не обращая внимания на дождь, сбивал зубилом вырезанную над притолокой уштру. Обломки символа торжествующей покорности уныло тонули в грязи на мостовой. — Но завтра — кто знает?..
Словарь Авескийских Слов и Выражений
Аон — бог-Отец
бхийас ксунеш — «Драгоценный губитель», ядовитая многоножка
ВайПрадхи — служители Аона, также называются «Сыны Отца»
вивура — ядовитая крылатая ящерица
вивури — жрец-убийца
Восславление — камера в храме Аона-Отца
гочалла — правительница
гочаллат — княжество
гочаллир — дворцовая стража
гочаллон — правитель
гочанна — принцесса
