Инспектор Хисматов, возглавлявший оперативную группу, проинформировал:
— Осмотрели всю опушку и прилегающий участок леса. Следов никаких! — Он с неуверенностью взглянул на следователя. — Правда, есть один… Еле заметный. Наверное…
— Покажи, где! — не дослушал его следователь.
Инспектор привел их на край поляны и показал покрытый пылью крохотный участок земли, на котором значился один-единственный след, неглубокий, смазанный, едва видимый невооруженным глазом.
Следователь присел и уставился на него. Те же поперечные полосы. Тот же характерный скос на месте каблука. Да, сомнений нет, это его след…
Он встал и кивнул криминалисту.
— Сфотографируйте. Слепка хорошего здесь, пожалуй, не сделаешь… А я дополню протокол осмотра…
Пока тот занимался своим делом, Мустафин отошел в сторону и оглядел поляну. Она показалась ему на этот раз «сухой», выцветшей под солнцем. И береза не та. Неживая словно, понурая.
По поляне, откуда ни возьмись, прошел ветер, завихрился, взметнул под березой столбик из сухой травы и пыли, закружил, повел прямо в его сторону. Мустафин невольно отступил назад, прикрыл рукой лицо, но столбик ослаб, угас на полпути, словно ушел в землю. В воображении предстала картина: человек тихо и осторожно выходит на поляну, смотрит с надеждой и страхом на березу: может, не было под ней убитой девочки? Может, все случившееся — это небытие, всего лишь страшный сон? Ствол березы такой чистый, белый… Может, не было под ней никакой крови?
Он идет к березе, идет… но силы покидают его, и он падает на колени. Смотрит и видит поднимающийся над землей столбик из сухой травы и пыли, столбик, кружась, движется к нему, превращаясь постепенно в чей-то смутный контур… Он не выдерживает, с ужасом ползет назад, мычит, точно немой, и, вскочив на ноги, бросается в чащу. Потом эта женщина на пути, этот пронзительный крик — и все погружается в зловещий сумрак…
— Действительно, фантастика какая-то… — мрачно проговорил следователь и, взглянув еще раз на одиноко стоящую березу, направился к оперативникам. Его осенила мысль…
— Кто из работников контролировал дорогу к лесу? — спросил он Салихова.
Тот подозвал двух симпатичных рослых оперативников:
— Вот они, орлы…
— Скажите-ка, ребята, положа руку на сердце, — по-свойски обратился к ним следователь, — вы неотлучно находились на местах?
— Так точно! — почти разом ответили оперативники.
— И никто не проходил по дороге?
— Никто, товарищ следователь!
— Гм… — пожал плечами Мустафин. — Как же тогда он оказался здесь?
Прокурор обвел всех изучающим взглядом.
— Ну, что ж, — произнес сухо, — мы работаем уже неделю. Пора, как говорится, и подбить бабки… — В голосе его прозвучало скрытое недовольство. Он повернулся к Мустафину и кивнул: — Пожалуйста, Марат Сагитович…
Следователь встал, как-то машинально полистал лежавшее перед ним уголовное дело и, тут же отодвинув его в сторону, заговорил:
— В процессе расследования нами проверялось шесть версий. Каждая из них по-своему достоверна. Но посмотрите… Четыре из них строятся на предположениях, что убийство совершено иногородними, проезжими, бродягами, беглыми преступниками и так далее. И лишь две заключают в себе мысль о том, что совершивший преступление проживает в поселке, знает семью Портновых и питает к ней неприязненные чувства. Сообразно с большинством версий, собственно, строилась и вся наша работа. Диапазон поисков, которые мы вели, был широк и широк настолько, что охватывал даже ряд соседних районов. Я имею в виду прежде всего поле деятельности наших оперативников. И они нередко задавали тон в следственной работе… Не в этой ли излишней широте поисков состояла наша ошибка?
Мустафин ощущал на себе настороженные взгляды присутствующих, чувствуя, что некоторым не терпится сейчас спросить: какие конкретно ошибки и просчеты он имеет в виду? Заметил даже, как начальник милиции поджал губы и с некоторым недоумением посмотрел на прокурора. Но тот сидел, уставившись неподвижным взглядом в стол, и ждал развития событий.
— Еще в самом начале, — продолжал следователь, — меня мучила мысль, что преступник не за горами, ходит где-то рядом. Но эта мысль иногда отступала перед сомнениями. А вот сейчас… Сейчас я просто убежден, что тот, кого мы ищем, скрываемся именно в поселке. Следы, на которые вчера в лесу набрела оперативно-розыскная группа, вели именно туда, в поселок нефтяников. Помните, я говорил вам о «призраке», преследовавшем Портнову…
— Простите, одну минуточку, — прервал его прокурор и спросил, обращаясь к начальнику милиции:
— Нагим Сибгатович, кстати, бы предпринимали что-нибудь для установления этого так называемого призрака?
— Да, конечно, — начальник милиции повернулся к сидевшему рядом Салихову, и тот сразу встал.
— Я занимался этим лично… Проверено много людей. Но пока ничего утешительного…
— Ясно, — промолвил прокурор и кивнул следователю: — Продолжайте, Марат Сагитович.
— Так вот, — тем же уверенным, ровным голосом, словно его никто и не прерывал, продолжал Мустафин, — в поведении этого «призрака» наблюдается много любопытного. Он не писал Портновым никаких записок, писем, появился так же неожиданно, как и исчез. Тщательно скрывал свой облик, изменил голос, когда разговаривал с Портновой. Наконец, поняв тщетность своего замысла, он решил ничего более не предпринимать и без лишних слов покинул арену… Это наводит на мысль, что «призрак» не только проживает в поселке, но и хорошо знает Портновых и не раз, может быть, встречался с ними… События последних дней наглядно свидетельствуют, что сейчас он охвачен страхом, нервничает, паникует. И, кажется, самое время накрыть его!
— Так, так… — задумчиво покачал головой прокурор и дал Мустафину знак сесть.
— Ну, а как же быть с другими версиями? — привстал с места инспектор уголовного розыска Хисматов, который совместно с Салиховым участвовал в поимке лесного бродяги. — Скажем, с тем же Петром Рябовым? Что нам, подбирать тралы?
— Рябов мертв. Разве ты не знаешь? — сухо произнес Салихов.
— А может быть, это его призрак бродит по поселку? — пошутил кто-то, и по кабинету прошелся легкий смешок.
— Тише, тише, товарищи, — выпрямился прокурор, откидываясь на спинку стула. В его голосе опять слышалось недовольство. — Если в цепочке потеряно одно звено, то это еще не значит, что цепочки, как таковой, нет вовсе. Жив Рябов или мертв, мы должны помнить одно: он был зол на Портнова, следы его уходили из этого поселка и могли возвратиться назад пусть даже в обуви другого человека. Умереть и перед смертью передать кому-то эстафету зла и мести — не такое уж необычное дело. Так что над этой версией тоже стоит подумать. Тем более, версии Марата Сагитовича она не противоречит, а скорее дополняет ее! Ну ладно, — прокурор несколько смягчил тон. — Мы тут с Маратом Сагитовичем учли изменения обстановки, последние события и набросали дополнительный план оперативно-следственных действий. Давайте обсудим его.
Прокурор взял свои бумаги и надел очки, приготовившись читать, но в это время открылась дверь и в кабинет зашла секретарша.
— Извините, пожалуйста, но Марата Сагитовича срочно просят к телефону!
Получив разрешение шефа, Мустафин вышел в приемную.
— Жена, а требует словно генеральный… — по-свойски улыбнулась ему секретарша, подавая трубку.
— Ильсия, ты? Что случилось? — припал к трубке Мустафин. Неожиданный звонок жены вызвал у
