изучению макулатуры из письменного стола в дальней спальне. Здесь интересного было еще меньше: какие-то диссертации, авторефераты, просто рефераты, доклады, статьи, дипломные работы. И абсолютное большинство с неудобоваримыми названиями технического характера. Перед глазами мелькали обложки с 'корреляциями чего-то там… ' и с 'диффузиями в неких средах…'. Все понятно и объяснимо – Семен Моисеевич десятилетиями преподавал в Политехническом (ныне Техническом Университете), но от терминологии сводило скулы и чудовищно хотелось спать.
Очередной, сто второй по счету зевок возвестил о появлении еще одного лица – понаблюдать за работой стражников прибыл собственной персоной Александр Рудольфович Вольф. В узких кругах известный как Магистр Сибирского домена. Прошелся по комнатам, поздоровался со всеми и уединился с Ворониным на кухне.
Едва Вольф появился на пороге, в Викиной груди зашевелился восторженный мышонок. И существо переполнилось беспричинной теплой и тихой радостью. Так всегда происходило в присутствии Магистра. С самой первой встречи, когда семнадцатилетнюю Вику ее наставница Тамара Михайловна впервые привела в гости к Магистру. С первого взгляда она попала под чары обаяния этого удивительного человека, простите, измененного. И вроде ничего особенного он тогда не говорил, чудесами не поражал, представился, расспросил про житье, рассказал пару историй на тему 'война с менталами'… и покорил. Если честно, она влюбилась в Вольфа. Подобным образом не влюбляются в одноклассников или парней соседней улицы, но боготворят кинозвезд, певцов и спортсменов. В нарушение заповеди сотворила себе кумира. Нет, Вика не поклонялась Магистру в духе фанатов разнообразных поп-идолов. Не мечтала о запретном, не обклеивала обои Его фотопортретами, не караулила у подъезда, не писала стихи по ночам. Но каждый раз при встрече… сердце сжималось, и Вика желала, чтобы Магистр на нее благосклонно взглянул, похвалил, спросил какую-нибудь ерунду. А еще больше хотелось заслужить эту похвалу или одобрительный взгляд. К сожалению, сейчас Вольф к ней не подошел, не поговорил, образно выражаясь, по головке не погладил, и… мышка скрылась в норке, испугавшись скребущихся в душе кошек…
Ни к кому из ашеров Вика таких чувств не испытывала. Тот же Воронин в морозовском пантеоне входил наряду с Вольфом в состав небожителей, древних и могущественных существ, но в отличие от доступного и близкого Магистра, казался холодным и отстраненным. Они разнились, словно Солнце и Юпитер. С точки зрения Вики Дмитрий Сергеевич неоспоримо был достоин уважения и почтения, но не почитания и преклонения. А, к примеру, с Оспешинским, вообще, не грех закрутить роман, поскольку он свой в доску парень… семидесяти с хвостиком лет. И у Вики порой возникали подобные мыслишки…
О чем совещалось высокое руководство осталось неизвестным, но через десять минут Магистр и глава стражи поднялись на второй этаж и объявили, что пора закругляться. Собрать документы, упаковать все, что необходимо, и неспешно перемещаться в резиденцию стражи, то бишь в дом Воронина. Поскольку там условия более соответствуют требованиям комфорта и безопасности. Оспешинского с Викой Дмитрий Сергеевич попросил задержаться, дабы закончить изучение электронных материалов, скопировать файлы на диски и проверить, не проглядели ли чего важного.
Перед уходом Воронин еще и пошутить изволил. И не просто, а каламбуром.
– Желаю удачи. Авось откопаете что-нибудь напоследок, проблему… победите. Недаром ведь, имена у вас соответствующие. Против двух Побед устоять трудно.
Невзирая на красноречивое напутствие главного стражника, ничего путного Вика с Оспешинским не обнаружили. Ни в компьютере, ни в бумагах. Управились со сборами быстро. Уложили в коробку все имеющиеся в доме компакт-диски, аудиокассеты и дискеты, как скопированные, так и те, что просто валялись на столе, на полках, на холодильнике, в тумбочках и в других непредусмотренных для хранения носителей информации местах, огляделись и направились к выходу. Полог Оспешинский снял чуть ли не на ходу. Но до ажурной калитке в металлическом заборе добраться не успели.
– И куда мы коробочку несем?…- раздавшийся чуть ли не над ухом громкий мужской голос заставил Вику вздрогнуть от неожиданности. И едва не выронить упомянутую коробку, которую ей всучил Оспешинский на время закрывания замков на дверях. Мгновенно накатили волны легкой паники и не очень легкой злости. На себя. Это надо снова обделаться! В который раз бдительность утратила, да так, что лишь, когда над ухом гаркнули, вспомнила о мерах предосторожности. До того и не вспоминала. Подходите, люди добрые, вернее – менталы недобрые, делайте со мной, что хотите!
Паника улеглась, а злость, напротив, набрала обороты. Сейчас кому-то не поздоровится! Будь ты хоть трижды посвященный – только полетят клочки по закоулочкам.
Обернувшись Вика увидела, что обладатель голоса не навис над ухом, как ей с перепугу показалось, стоит метрах в пяти уперев руки в бока и всем своим видом демонстрируя осуждение действий двух ашеров. Причем одет персонаж в серый милицейский камуфляж и стоит не один, а в теплой компании трех упитанных мордоворотов в такой же пятнистой форме и с неизгладимо обезображенными интеллектом лицами. Или мордами, если будет угодно. В отличие от мордоворотов голосистый тип отличался худосочным телосложением и вытянутой лошадиной физиономией, на которой выделялся крючковатый нос и редкие невразумительные усики. Мордовороты переминались с ноги на ногу за спиной усатого, радостно тискали короткоствольные автоматы и скалились. Просто былинные богатыри с оружием наперевес и ухмылочками на… ну, вы поняли. Предводитель также едва сдерживал довольную плотоядную улыбку.
– Командир экипажа ППС лейтенант Свириденко, – представился усатый и посетовал – Совсем вы, граждане грабители, от рук отбились. Среди бела дня в чужие дома лезете…
Клочки по закоулочкам не полетели. Испепелять взором представителя власти да еще, судя по обмундированию, при исполнении чревато даже для измененной. Будь это менталы или просто прохожие Вика бы знала, что делать. И отреагировала бы на инсинуации насчет грабителей адекватно. Либо прибегнув к Дару, либо послав собеседника подальше в выражениях, которые не красят культурную и добропорядочную девушку. Оказавшись же лицом к… хм… лицу с группой милиционеров, она слегка растерялась. Ей вообще показалось, что не будь она девушкой, никто бы с ними не разговаривал, заломили бы руки, ткнули физиономией в землю, надели наручники и препроводили в этот… как его… луноход.
– Извините?…- пришел на помощь завершивший манипуляции с замком Оспешинский.
– Безобразничаете, говорю!- очевидно, лейтенант счел Виктора немного глуховатым и повысил голос. – Среди бела дня из чужого дома выносить…
– Простите, а с чего Вы взяли, что мы не имеем права посещать этот дом, – вежливо перебил его Оспешинский, – и выносить из него, что заблагорассудится? И до оскорблений, кстати, опускаться не стоит!
– Каких оскорблений?…
– Это я про ' граждан грабителей'.
Ухмылка шелковым платком сползла с физиономии лейтенанта. Наверное, ему очень хотелось отдать приказ насчет рук, наручников и лицом в землю, а еще – сыграть дубинкой собачий вальс на почках очкастого зануды, корчащего из себя знатока гражданских прав, но он себя превозмог. Вспомнил о таких противных вещах, как служебные расследования и жалобы граждан, погрустнел и сообщил:
– Виноват. В дежурную часть поступило сообщение, что по указанному адресу происходит ограбление. Неизвестные люди выносят вещи в пакетах и коробках. Сообщение поступило от соседей. В связи с этим наш экипаж направили на место преступления…
Оспешинский в этом месте критически хмыкнул.
Лейтенанта перекосило, но он подавил мимолетное острое желание отвесить пару профилактических зуботычин очкастому хмырю и невозмутимо продолжил:
– … и если Вы имеете какое-либо отношение к…- Свириденко вытащил из кармана листок и заглянул в него, – Кацману Семену Михайловичу…
– Моисеевичу,- поправил Виктор.
– Моисеевичу…- согласился лейтенант,- тогда я сильно извиняюсь. А если нет, то придется проехать в отдел… для оформления. Поэтому па-апрошу предъявить документы.
Виктор полез в карман, а мордовороты с автоматами настороженными взглядами следили за его телодвижениями. Наивные нормалы! Они, наверное, полагали, что если таращить и выпучивать буркалы, то можно уберечься от 'фокусов' потенциального правонарушителя. И пресечь любые поползновения грабителя уклониться от сурового, но справедливого наказания. А то, что ведун уровня Оспешинского способен легко отвести им глаза или воздействовать на сознание, а потом хоть голым приплясывать, хоть
