женщины, которой не нужно от него ничего и в то же время нужно все. Женщины, которая ждет от него ребенка.
— Папа рассчитывает, что ты не уедешь, пока не отыщешь хулигана, — напомнила Шейла.
—
— Нет, что ты! Он бы уже трубил об этом на весь свет с крыши магазина… в Топике было бы слышно. Хочешь, я сообщу ему о ребенке при тебе? — улыбнулась Шейла.
— Смотря как ты собираешься ему эту новость преподнести. — Джеред сделал поворот и занял наиболее безопасную полосу. — Ребенок будет
Шейла сжала кулаки так, что побелели пальцы. Это единственное, что выдавало ее волнение.
— Я буду счастлива сообщить ему о ребенке в любой удобной для тебя форме. — Она снова старательно изобразила улыбку.
Джеред понимал, что Мак станет относиться к нему как к члену семьи, хотя до развода остались считанные дни. В лучшем же случае будет рассчитывать на его порядочность. Как и Ши. Но Джереду хотелось только одного — поскорее найти хулигана и уехать из Квайет-Брука. Подальше от Шейлы, от Мака, от ребенка, им всем без него будет лучше.
— Отвезем елку домой и вернемся в магазин, думаю, отец устал, заменяя меня. Да, кстати, ты не беспокоишься о своей конторе?
— Автоответчик и факс держат меня в курсе дела, — ответил он. — Ну а поиск озорника не займет много времени: дня два, не больше. — Джеред остановил машину перед поворотом к дому Шейлы и взглянул на нее. — Если ты не придумаешь еще чего-нибудь. — И торопливо добавил, чтобы Шейла не истолковала его слова иначе: — Как выбор елки, например.
— Выбор елки — не пустая трата времени, Джеред Барроуз, — возразила она, когда он свернул на ее улицу. — Это был способ по возможности безболезненно сообщить тебе о ребенке на фоне рождественских радостей.
— Надеюсь, ты мне больше никаких неожиданностей не приготовила? — ответил Джеред и выключил мотор.
— Любишь ты сюрпризы или нет, но этот «сюрприз» постарайся полюбить. Думаю, ты справишься.
Шейла широко улыбнулась, вышла из машины и отправилась к гаражу. Джеред догнал ее и взял ключи, не желая, чтобы она нагибалась и отодвигала тяжелую дверь. От прикосновения к ее руке у него перехватило дыхание. Выдержит ли он даже пару дней рядом с женщиной, к которой его все еще влечет, но которая никогда больше не будет ему принадлежать?
— Поставим елку в гараж и поедем, — предложила Шейла, задержав на нем долгий взгляд. — Приходи сегодня пораньше: установите с отцом елку, а потом мы ее украсим и скажем о ребенке. Хорошо?
— Ладно, если ты считаешь, что так будет лучше. — Хотя он бы предпочел тут же отправиться к Маку и сообщить ему новость.
Она одарила его такой лучезарной улыбкой, которая растопила бы и снеговика, но Джеред отвернулся и стал пристраивать елку в углу гаража. Размышляя над тем, что произошло в лесу, он пришел к выводу, что отцовских чувств он не испытывает. А как обеспечить ребенку счастливое детство, когда у него самого его никогда не было? А ведь в детстве формируется и характер. Значит, родится еще один несчастный человек?
Шейла поставила на кофейный столик тарелку с глазированным рождественским печеньем и улыбнулась Джереду и отцу, которые занимались елкой: обтесали внизу ствол, укрепили ее в опоре и сейчас, закончив работу, любовались ею. Шейле было очень интересно, получал ли Джеред удовольствие от этих веселых хлопот. Но вид у него был вполне умиротворенный, пожалуй, будущий малыш может надеяться, что его ждут…
— Красивое деревце, — придирчиво оглядывая елку, похвалил Мак. — Джеред сказал, что ты выбрала ее за какие-то десять минут. — Он усмехнулся. — Прямо рекорд решительности поставила.
— Да, Джеред убедил меня, что изъяны дерева придают ему особую прелесть.
— Какие изъяны? — нахмурился отец.
— Не очень густые лапы.
Мак поднял брови, явно не понимая, о чем она говорит. Шейла подошла к елке, оглядела ее сзади, потом со всех сторон. Она отлично помнила, что где-то ветки были довольно редки. Она вопросительно взглянула на Джереда.
Это не мое дерево.
— Ты уверена? — с иронией спросил он. Коварно улыбнувшись, он пожал плечами. — Оно тебе не понравилось. Возможно, это Санта-Клаус и поменял его.
В глазах Джереда плясали озорные огоньки. Совсем как в старые добрые времена.
— К тому же, Ши, — продолжал он, — уж эта елка просто идеальна.
Шейла не могла понять смысл подмены, ей хотелось вернуть прежнее дерево. Остаток дня, сидя в своем кабинете, она вспоминала то ущербное деревце, имевшее для нее, как ей казалось, особый смысл: это было первое рождественское дерево, которое Джеред выбрал сам. И игрушка ее ребенка должна висеть только на нем.
Как он все усложнил! Шейла не знала, что делать — плакать или смеяться. Впрочем, знала. Любовь и смех — вот единственное оружие, которым можно победить Джереда.
— Мне нужна моя прежняя елка.
Отец с недоумением смотрел то на решительное лицо дочери, то на непроницаемую физиономию Джереда. Потом, пробормотав, что надо принести из гаража елочные украшения, поспешно удалился. Джеред двинулся было за ним следом, но Шейла схватила его за рукав.
— Ну нет, улизнуть я тебе не дам. — Она подождала, пока захлопнется за отцом дверь, и спросила: — Где мое дерево?
— Твое? — Джеред возмущенно развел руки. — А кто его недавно критиковал?
— Несколько часов назад — да, а теперь я изменила к нему свое отношение. Так где оно?
— А я за это время изменил к нему
— Уж кому здесь следует злиться, так это мне, Джеред, — предостерегающе сказала Шейла, подходя к
— Что это вдруг тебе стало так важно иметь именно это дерево, которое несколько часов назад так тебе не нравилось?
— По одной, очень сентиментальной, причине, которая для тебя ничего не значит.
Джеред на секунду задумался, покусывая губы.
— А может, значит? Почему вдруг ты захотела елку с изъяном для своего идеального Рождества?
Шейле хотелось сказать, что без него, Джереда, Рождество никогда уже не будет для нее идеальным, но удержалась. Сейчас ей больше всего хотелось очутиться в его объятиях на ковре перед камином, ни о чем не думая, и уж меньше всего — объяснять свое настроение. Но объяснить пришлось.
— Мое идеальное Рождество… — Шейла запнулась, подыскивая подходящие слова, — я представляю так: ты выбираешь и привозишь дерево, ты вешаешь на него игрушку, которую я тебе дарю, и так каждый год. Ребенок вырастет, а традиция останется с ним навсегда. Традиция, начало которой положил его папа!
— Прости, Ши, — ответил наконец Джеред. — Мне даже в голову не пришло, что та елка имеет для тебя такое символическое значение.
Его поникший вид и грустные интонации в голосе вызвали у Шейлы жалость.
— Мой символ, конечно, не сравнится с этой красавицей, но у тебя есть оправдание — ты думал обо мне, и мне это приятно. Так что не огорчайся. Пусть у нас будет эта. — Шейла натянуто улыбнулась. — Она
