совсем обычный мальчик. Обожает ковбойские фильмы и вообще вестерны. Мечтает о том, как вырастет и станет ковбоем, или помощником шерифа, или еще кем-то в этом роде. Он помешан на огнестрельном оружии. Никогда ничего подобного не видела.
— Как вышло, что вы позволили Роберту играть настоящим оружием?
— Это случилось, когда меня в очередной раз вызвали присматривать за ним. Мистер и миссис Дженнингс были в отъезде два дня и оставили Роберта на меня.
— Вы занимали свободную спальню на втором этаже?
— Совершенно верно.
— В передней части дома?
— Да.
— Продолжайте.
— Я открыла один из ящиков бюро, чтобы положить кое-какие свои вещи, и нашла там пистолет.
— Какой пистолет?
— Кольт.
— Вы разбираетесь в оружии?
— Мой муж был владельцем тира. Он считался одним из лучших стрелков в стране и научил меня обращаться с оружием.
— А стрелять? — поинтересовался Мейсон.
— И стрелять тоже, — подтвердила миссис Бэсс.
— Хорошо, оставим это. А что было дальше?
— Пока я рассматривала пистолет, в комнату случайно заглянул Роберт. Пистолет совершенно очаровал его. Он попросил его подержать.
— И что вы сделали?
— Я вытащила обойму и увидела, что она полная. Затем оттянула затвор и удостоверилась, что и в стволе нет патрона. После этого я дала Роберту подержать пистолет.
— Что было потом?
— Он был в полном восторге. Особенно его поразило то, как я обращаюсь с оружием. Он тут же пристал ко мне, чтобы я показала ему, как он устроен.
Я разрядила обойму, вставила ее на место и дала ему поиграть пистолетом. Затем убрала пистолет на место. Но в этот день Роберт уже не мог говорить ни о чем другом.
Я испугалась, что его родителям это может не понравиться, хотя и считала, что поступила правильно, так как, по-моему, если уж в доме есть пистолет, то чем раньше мальчик научится обращаться с ним так, чтобы не причинить себе вреда, тем лучше.
— И что вы сделали? — спросил Мейсон.
— Я взяла с Роберта слово, что он ничего не расскажет родителям о пистолете.
— А потом?
— Ну, — заколебалась она, — после этого случая Роберт измучил меня. Стоило родителям уехать, как он тут же начинал требовать, чтобы я разрядила пистолет и дала ему поиграть. Сначала я поставила условие, что он будет играть в доме, но потом Роберт начал выбегать с ним во двор, и я не возражала.
Не то чтобы меня мучили угрызения совести, но иногда мне казалось, что следует пойти к миссис Дженнингс и все рассказать. Но все осложнялось тем, что Роберт уже играл пистолетом, и я это позволяла. Никогда не видела другого такого мальчика, чтобы так восхищался оружием. Ему достаточно было просто держать его в руках, чтобы быть совершенно счастливым.
— Он когда-нибудь при вас пробовал нажимать на спусковой крючок? — спросил Мейсон.
— Конечно, но я взяла с него слово, что он никогда не сделает этого, если пистолет будет на кого- нибудь направлен. Я показала ему предохранитель, рассказала, как он устроен и как им пользоваться. Это было частью нашего договора: он обещал проверять, на месте ли предохранитель, прежде чем брать пистолет в руки.
— Вы оставались с ним на ночь?
— Иногда. Как правило, я оставалась в доме на два дня.
— И Роберт каждый раз играл пистолетом?
— Да.
— А случалось ему класть пистолет под подушку на ночь?
— Да, один раз.
— Как это случилось?
— Роберт был нервным, легко возбудимым мальчиком, несмотря на хорошее самообладание. Он обожал спать во внутреннем дворике под тентом и уверял меня, что будет чувствовать себя в безопасности, если положит пистолет под подушку. Он говорил, что ночью в саду слышны какие-то шорохи, а так ему будет спокойнее.
— И вы разрешили ему взять пистолет?
— Только в тот раз. А потом я обнаружила у него пистолетный патрон. Тогда я испугалась. Я попыталась объяснить ему, что он еще маленький и, пока не вырастет, ему нельзя иметь оружие.
— А в тот день, в пятницу вечером, когда Лоррейн и Бартон Дженнингс поехали в аэропорт встречать Норду Эллисон, вы тоже остались с Робертом?
— Нет.
— А с кем же он был?
— Я думаю, что они его оставили вдвоем с собакой. Ровер никого не подпускал к Роберту. Родители, наверное, уложили Роберта спать, а потом спокойно уехали в аэропорт.
— А до этого они уже оставляли его одного?
— Иногда. Ведь собака всегда была с ним. Иногда они уезжали после того, как он засыпал. Мне это не нравилось.
Я считаю, что родители должны предупреждать ребенка, если на какое-то время оставляют его одного. Мне кажется, что, если ночью ребенок внезапно просыпается и не находит родителей, он может получить своего рода эмоциональный шок.
— Дженнингсы когда-нибудь в вашем присутствии упоминали о пистолете? Или, может быть, вы их спрашивали о нем? Другими словами, знали они, что вы разрешаете Роберту играть пистолетом?
— Я никогда ничего им не говорила, а они тоже молчали. Роберт пообещал мне, что ничего не скажет, я ему верила. Роберт, хотя ему всего семь лет, умеет держать слово.
— Но вам известно, что Роберт мечтает о том, чтобы пистолет лежал у него под подушкой, когда он спит во дворе?
— Да.
— Если бы вдруг он проснулся среди ночи и обнаружил, что мать и отчим уехали, как вы думаете, мог ли он пойти в спальню на втором этаже и взять пистолет?
На ее лице внезапно появилось испуганное выражение.
— Могло ли так случиться? — настаивал Мейсон.
— Боже мой, неужели он это сделал? — прошептала она.
— Ответьте, пожалуйста, на мой вопрос.
— Это возможно, — вздохнув, сказала она.
— Я думаю, достаточно, — улыбнулся Мейсон. — Спасибо, миссис Бэсс, вот ваши сорок долларов.
— Боже мой, — повторяла она. — Если он это сделал, мистер Мейсон… Нет, это невозможно, ребенок не мог…
Боже мой! Нет! Это чудовищно! Он никогда не сделал бы ничего подобного!
Мейсон встал:
— Вы пытаетесь успокоить себя, миссис Бэсс, но вот на стене перед вами зеркало, взгляните на свое лицо, и ваши глаза скажут вам, что вы считаете это вполне возможным.
Мейсон протянул ей деньги.
Ханна Бэсс помедлила секунду, затем резко встала и молча вышла, захлопнув за собой дверь.
Мейсон с улыбкой повернулся к Элис Колтон:
— Большое вам спасибо, миссис Колтон, вы замечательно сыграли. Расследование значительно
