– Взвод, огонь!
– Сейчас, командир.
– Огонь! Бля! Вы что, не слышите?!
Пушка, изрыгнув сизый дым, выплюнула снаряд. Разрыв, еще разрыв. Это танк Шеломкова. Стариков в прибор наблюдения видел, как к артиллеристам потянулись пулеметные трассы, это вел огонь танковый десант, расположившийся на броне.
– Огонь, Андрюха! Серега, товсь!
– Откат нормальный.
– Огонь!
– Цель поражена.
– Попадание, командир!
– Слышу, Марат. Все целы?
– Да, да.
– Константинов, огонь!
Гремя огнем, сверкая блеском стали, танкисты легко преодолели расстояние до пушек и втоптали их в землю. Десант попрыгал с брони, начал зачистку окопов. Страшное дело! Это не дуэль между танком и противотанковой пушкой. Сидящие в окопах немецкие пехотинцы не могли и носа высунуть наружу, тогда как бегущие автоматчики сверху поливали огнем вжимающегося в земляное дно траншей врага. Избиение, другого слова не подберешь. Окопы, недавно бывшие надежной защитой, стали глубокой могилой.
Стариков с башни своей боевой машины наблюдал за бесславным концом еще одной немецкой дивизии. Кое-где из окопов вырывались солдаты-одиночки или небольшие группки, но тотчас же уничтожались сосредоточенным огнем.
Подбежал Егоров.
– Что еще? – перекрывая шум боя, проорал Игорь.
– Вы чё стоите? Там штаб их! – он махнул рукой в сторону поросшего лесом склона холма.
– А что раньше не говорил?
– Давай туда, лейтенант! Вали всех там!
– Понял.
И в рацию:
– Я Первый, за мной. Цель – лес справа. Атака. Я Первый. Вперед. Парни, осколочными – огонь. Снарядов не жалеть, вы для меня важнее. Давайте, пацаны!
«Это он» – подумала про себя Женька. Ей вспомнился детский разговор с матерью, строгой учительницей, о том, что такое любовь.
– Ты его сразу узнаешь, поймешь, что это он, – ответила тогда мама на вопрос, как узнать настоящую любовь.
– Но как, мам, как?!
– Сердце скажет…
Женька смотрела во все глаза на подъехавших танкистов. На танк с изуродованной надгусеничной полкой, со свежей вмятиной на лобовой броне, с царапинами от пуль на башне. Смотрела на пыльных, в промасленных комбезах, танкистов. Смотрела на НЕГО.
Среднего роста. Широкоплечий. Смуглая, загорелая под южным солнцем кожа. Прямой нос. Густые черные брови. Черные смородинки глаз, в которых, несмотря на усталость, была такая внутренняя сила, что заныло девичье сердечко. «… Этот сможет меня приручить…» – вспомнилась вдруг строчка из стихотворения Ахматовой.
Это он, я знаю. Я узнала тебя. Ты будешь моим. Никогда не отпущу. И никому не отдам. Это ты!
– Корпус! Равняйсь! Смирр-на! Отставить! Это что там за шевеления в 12-й бригаде? Стоять разучились?! Равняйсь! Под Знамя корпуса – смирр-на! Равнение на Знамя!
Жидкий военный оркестр заиграл встречный марш. Чуть не в такт бухал барабан. Знаменосцы, проходя перед строем, осеняли ряды солдат алым крылом Боевого Знамени и, словно металлическую стружку за магнитом увлекали за ним их взгляды, восхищенные и преданные.
– Вольно! Слушай приказ Ставки Верховного Главнокомандования! Приказ № 171 от 17 августа 1941 года. Город Москва.
«За проявленное мужество и решительность во время проведения Ясско-Ботошанской стратегической операции, Рымникской стратегической операции, Кантемировской стратегической операции, за весомый вклад в борьбе с фашистским агрессором ЦК ВКП(б), Советское правительство, Ставка Верховного Главнокомандования награждает 9-й танковый корпус званием „Гвардейский“, почетным наименованием „Кантемировский“. Полное наименование – „9-й гвардейский танковый Кантемировский корпус“.
Военно-геральдическому отделу Народного комиссариата обороны внести соответствующие поправки в воинские уставы и статуты.
Почетным отличительным знаком 9-го гвардейского танкового Кантемировского корпуса утвердить скрещенные в нижней части, расположенные под углом 90 градусов дубовые листья желтого (золотого) цвета. При обращении между военнослужащими использовать, наряду с уставными, обращение «гвардеец».
