или в 2000-м? Не говорили о самом главном – о войне и о любви.
И когда начало подниматься солнце, Игорь, понимая, что нужно возвращаться, вспомнил, как Женька танцевала на балу. Как взлетали ее длинные тонкие руки, как кружилась синяя форменная юбка, как сверкали пуговицы. Как блестели глаза… Ее глаза! Какими алыми были губы. Как многообещающе извивалось ее тело в его руках…. Оборвав на полуслове, он повернул ее к себе и поцеловал. Они неумело, неловко стукнулись носами. Она закинула руки за голову и, засмеявшись, упала навзничь в траву.
– Не умеешь, не умеешь! – по-детски скривила рожицу.
– А ты научи!
– Иди сюда.
Уже и гимнастерка была расстегнута, и кровь бурлила и стучала в висках у обоих, и сердца в такт, когда Игорь, подняв голову, обомлел. Рядом с ними стоял дед в широкополой соломенной шляпе, с седой бородой до живота, в широкой белой, с выцветшей вышивкой рубахе, подпоясанной кушаком. В светлых полосатых штанах с зелеными травяными пятнами на коленках. Ни дать ни взять старичок-лесовичок из бабушкиных сказок.
– Бог в помощь, – негромко проговорил он.
Обомлевший Стариков не нашел ничего лучше, как послать его:
– Иди ты, старый, своей дорогой!
– Так я здесь уже который год хожу. Иду, а тут вы на моей дороге лежите.
Женька, смущенная, запахивала гимнастерку, пытаясь скрыть от чужого взгляда свои прелести. Игорь угрожающе поднялся, но дед, обойдя его, пошел дальше, опираясь на не обструганную, но отполированную за долгие годы пользования палку.
– Эй, дед, ты ж с нами по-русски говорил. Где язык-то выучил?
Старик повернулся, внимательно посмотрел на него и ответил:
– А я и не учил. Я просто слушаю внимательно.
– Как это, слушаю?
– Да простой язык, простой. Птичий гораздо трудней будет.
Он присвистнул по-птичьи, и гомон лесных обитателей смолк. В ответ ему кукукнула кукушка, а какая-то пичуга села на посох. Старик вошел в лес, словно в комнату, и кусты скрыли его, словно закрывшаяся дверь.
– Что это было? – удивленно спросила Женя.
– Да дед – лесник, наверное, из эмигрантов. Разыграл нас, да и все.
– Игорь, пора нам.
Было шесть утра, когда Женька вихрем ворвалась во флигелек, выделенный им со Светкой для жилья, и упала на кровать. Светлана привстала в постели, сонно протирая глаза:
– Ты где так долго была? Сколько времени?
– Светка! Какая я счастливая! Ты не представляешь!
Сон мигом слетел с подруги:
– Ну, расскажи, расскажи скорее! Ты была с ним? А как его зовут? Ой, у тебя юбка мокрая, и травинки прилипли!
– Да тихо ты, тараторка! Мы убежали с бала и гуляли по лесу, разговаривали обо всем, обо всем. С ним так интересно!
– Вижу я, как тебе было интересно!
– Да ну тебя, не буду ничего говорить.
– Ну, ладно, ладно. Не буду больше.
– Ты знаешь, он такой умный, и красивый к тому же. Глазищи прямо в душу смотрят… А сильный! Вот так меня на руки поднял – как пушинку прямо! Ой, Светик, я, наверное, влюбилась…
– Да вижу. И что вы делали?
– В смысле?
– Ну, в том самом.
– Целовались.
– И все?
– И все! – Женька помолчала и улыбнулась. – А целоваться Игорь не умеет…
– А ты умеешь?
– Да ты что, откуда? Я еще ни разу в жизни не целовалась. Меня один парень в щеку поцеловал еще в школе – так получил, о-го-го!
– А Игорь не получил?
– Сейчас-то совсем другое! Игорь – это настоящее. Я чувствую. Я люблю его.
– А он тебя?
