— Ребята! Придумал! Тащи к вечному огню. Утром менты обнаружат, подумают пьяный забрел, бухнулся лицом в огонь и сдох.
— Правильно! — согласился Колька. Все отпечатки сгорят. Фиг, нас кто найдет! Сам сгорел и баста!
Николай поплевал на ладони, ухватил ногу убитого. Сплюнул возле Володькиных ног.
— Что стоишь? Бери за ногу! И ты помогай! — обернулся к Михаилу.
— Я боюсь! — простонал Мишка. — Если он еще живой! Может врача вызвать?
— Трус! — прошипел Володька. — Как арматурой бить по голове, так не страшно, как следы заметать, так в кусты! Это ты убил! Понял, мразь трусливая! Где хочешь, скажу. И Колька подтвердит!
— Угу! — откликнулся Колька. — Черт с ним! Тащи, Володька! Некогда ждать!
Они крепко вцепились в ботинки Сергея и потащили тело по тропинке, протоптанной на газоне, небольшого сквера, к памятнику.
Мишка обхватил себя руками за плечи, с трудом переставляя ноги, идет следом. Зубы отбивают дробь. Сердце гулко бьется у горла. — Что я наделал! — шепчет парень.— Что наделал! Теперь мне крышка! Наташка не простит! А если узнают, и посадят!? — парень с ужасом поглядывает на окровавленную голову Сергея, стучащую по дорожке. Может он, и боли уже не чувствует? Ему все равно?
Николай и Владимир подтащили Сергея к обелиску.
— Приподними! — приблизил лицо к Володьке, Николай. — Одному не справиться!
Володька продел ладонь под спину парня, попытался сдвинуть.
— Тяжелый, гад! Что стоишь? — крикнул, застывшему, на месте. Мишке. — Помоги!
Мишка покачал головой!
— Не могу! Меня мутит!
— Сволочь! Я с тобой потом поговорю! — пригрозил Владимир.
Володька поднял ноги Сергея. Николай вцепился в плечи. Почувствовал как от волнения, или от страха, вспотели ладони. Ткань заскользила между пальцами.
— Поднимай выше! Руки скользят!
Они приподняли тело. Спина убитого прогнулась, касаясь земли.
— Эх, раз, два! — скомандовал Николай. Подняли и положили на решетку, у самого огня.
— Далеко! — прошептал Николай. — Не захватится огнем. Надо подтолкнуть.
Володька, тяжело дышит. — Больше не могу! Тяжело!
— Надо подкатить! Толкай! — он уперся ботинком в бок неподвижно, лежащего, тела. Сергей сдвинулся. — Ты тоже толкай! — прорычал он на Володьку. Что я один отдуваться должен!
Они стали ногами толкать тело. Наконец, спина Сергея накрыла вечный огонь.
Николай вытер ладонью пот со лба.
— Б…ь, взмок весь! Ну и работенка!
Ноги Володьки налились тяжестью. В глазах потемнело.
— Не горит! — прошептал Колька. — Не горит и не тонет, падла!
Струйка дыма поднялась с боку убитого. Робкий огонек пламени, лизнул согнутую в локте, руку, пробежал вдоль предплечья, коснулся оголенной шеи, пополз к подбородку.
Подошедший Мишка, не отрывая взгляда, следит за огнем.
Вдруг труп вздрогнул. Широко открылись глаза. По лицу пробежала нервная дрожь.
Мишка до боли сжал руку, стоявшего рядом, Володьки.
— Ребята, живой! Глаза открыл, дергается. Боль чувствует. Спасти можно!
— Не живой! Трупы всегда на огне корчатся! — прошептал Николай.
— Ты откуда знаешь? — облизнул пересохшие губы, Володька.
— В кино видел! — прошептал Колька.
Пламя уже хозяйничает над трупом. Охватило лицо, плечи, грудь. Крупные языки скачут по ногам. Все выше поднимаются клубы черного дыма. Едкий запах горящего мяса коснулся ноздрей палачей.
Володька отвернулся. Столб жидкости вылетел изо рта.
— Отодвинься, падла! — Николай со злостью отряхнул пиджак. — На меня наблевал!
И тут же почувствовал, как заурчало в желудке. Отбежал от обелиска, согнулся в судорогах над газоном, поливая траву обилием съеденного за ужином. Мишка упал у ограды памятника, свернулся клубком, обхватил ноги, покатился по газону.
Николай первым пришел в себя, с брезгливостью отряхнул брюки.
— Смываться надо! Скорей! — и побежал через парк к массиву. Володька, опираясь ладонями в землю, пытался подняться, но не смог и, выгнув спину, на четырех конечностях бросился догонять друга. Мишка вскочил. Все тело покрылось холодными мурашками. Повернул голову, вглядываясь в догорающий костер на могиле неизвестного солдата.
— Сгорел уже! — беззвучно произнесли его губы. — Что теперь будет!
Ужас охватил подростка. Спрятав руки в карманы пиджака, согнулся всем телом, и, высоко поднимая ноги, побежал за товарищами. Если Серегу отодвинуть от горелки, может, придет в себя и как- нибудь дойдет до дома? Преодолев страх, остановился, поглядел на убегающих товарищей. Они уйдут, а я что Наташке скажу. Развернулся, и побрел назад. Еще шаг, еще, уговаривает себя, приближаясь к ужасному месту. А вдруг там уже менты! Страх сковал все тело. Остановился, сглотнул слюну, вгляделся перед собой. Возле огня никого. Мишка ринулся вперед. Подбежал и с размаху ткнул ногой в труп. Обуглившееся тело откатилось. Мишка толкнул труп еще раз. Пламя уже не достает свою жертву. Оранжевые языки, обретя свободу, ровно и весело устремились вверх. Вот! Пусть теперь! Что будет, то и будет! Будто ужаленный, Мишка, отпрыгнул от обелиска и, не оглядываясь, помчался по дорожке. Башмаки цепляются за неровности асфальта, Наклоняясь и балансируя руками, чтобы не упасть, бежит, ничего не видя перед собой. Если что случится с Сергеем, нам не простят! Святое место обратили в место казни! Мишка подбежал к дому. Поднял голову, в окне кухни горит свет. Бабуля не спит. Станет расспрашивать. Тяжело вздохнул, вошел в подъезд, считая ступеньки, поднялся на третий этаж. Пальцы запутались в ткани подкладки кармана, вытаскивая ключ. Рука долго не попадает ключом в замочную скважину. Наконец, замок щелкнул. Мишка, дрожа всем телом, потянул дверь. Проскользнув неслышно, как мышь, в образовавшуюся щель, юркнул в коридор. Не включая свет, скинул туфли, шмыгнул в комнату.
— Мишь, ты? — услышал певучий голос бабушки.
— М, м… — промычал Мишка. Открыл дверь в ванную, подставил ладони под струю воды. Наклонил голову, вздрогнул, ощутив холодные капли на шее. Выскочил из ванной, прошел в комнату. Стащил с себя брюки, костюм, рубашку, бросил на пол, и, отогнув край одеяла, нырнул в постель. Прикосновение прохладной простыни, показалось наивысшим блаженством. Приятное тепло пробежало по телу. Может быть, все обойдется! Подумал Мишка, ощущая, ласковые объятия сна на молодом теле.
Володька глубоко засунул руки в карманы, покачался с ноги на ногу, смачно сплюнул.
— Мишка куда-то подевался!
Николай повел плечами, дрожа от озноба.
— Домой убежал! Куда же еще. Трус и хлюпяк!
— Ладно, завтра с ним поговорим!
Николай глянул на свое окно. Сквозь плотно задернутые шторы, пробивается узкая полоска света. Сейчас придет и уляжется спать. А утром, все будет как всегда. Зарядка, холодный душ, завтрак, заботливо приготовленный руками матери, и тренировка. Подрались! Ну и что! Отлежится Серега у вечного огня, зато не замерзнет, ночи то ведь холодные, И рванет домой. Уйдет служить, а за два года все забудется.
Володька окинул взглядом с головы до ног притихшего, нахохлившегося, как воробей перед снегопадом, друга.
— По домам?
Николай скривил рот, пытаясь улыбнуться.
— А куда?
Володька провел мыском туфли по дорожке, прочертив непонятную фигуру.
— Думаешь, обойдется?
