Другие. Книгу! Книгу!
Один из бюргеров. Мы с ней к правительнице пойдем.
Еще один. А вы, господин доктор, станете там речь держать!
Мыловар. Ну и дурачье!
Несколько голосов из толпы. Еще что-нибудь из книги!
Мыловар. Да я ему башку сворочу, если он еще хоть слово вымолвит!
Народ. Только попробуй! Расскажите подробнее о наших правах! Какие у нас еще права имеются?
Фансен. Разные, среди них самые дельные и полезные. А еще в книге стоит: правитель не должен ни улучшать положение духовенства, ни увеличивать его численность без согласия дворянства и сословий. Зарубите это себе на носу! И государственный строй изменять ему тоже не дозволено.
Зоост. Это верно?
Фансен. Я вам указ покажу, он уже лет двести, а то и триста как вышел.
Бюргер. А мы терпим новых епископов? Дворянство обязано за нас вступиться, не то мы им покажем!
Другие бюргеры. И не позволим инквизиции гнуть нас в бараний рог!
Фансен. Сами виноваты!
Народ. У нас есть еще Эгмонт! Есть Оранский! Они нас в обиду не дадут.
Фансен. Ваши братья во Фландрии встали за доброе дело.
Мыловар. Ах ты, собака!
Другие бюргеры
Один из бюргеров. Как ты смеешь, честного человека…
Другой. Ученого мужа…
Набрасываются на мыловара.
Плотник. Да опомнитесь вы, ради бога!
В драку вмешиваются люди из толпы.
Что ж это такое, друзья!
Мальчишки свистят, бросаются камнями, науськивают собак, зеваки стоят не двигаясь, народ стремительно прибывает, одни спокойно прохаживаются взад и вперед, другие озоруют, орут, кричат «Свобода и наши права! Права и свобода!»
Появляется Эгмонт со свитой.
Эгмонт. Спокойней! Спокойней! Что здесь происходит? Да угомонитесь же наконец! Разнять их!
Плотник. Ваша светлость, вы сюда явились, словно ангел небесный! Тише! Вы что, ослепли? Сам граф Эгмонт! Хвала графу Эгмонту!
Эгмонт. И здесь распря! Что вы затеяли? Брат на брата! Рядом августейшая наша правительница, а на вас удержу нету! Разойдитесь! Возвращайтесь к своим делам! Безделье в будни до добра не доведет! Что здесь случилось?
Волнение мало-помалу стихает, все уже толпятся вокруг Эгмонта.
Плотник. Они из-за своих прав передрались.
Эгмонт. Которые сами же и порушат своим озорством. А кто вы есть? Как будто все люди честные.
Плотник. Стараемся по мере сил.
Эгмонт. К какому цеху вы принадлежите?
Плотник. Плотник и цеховой старшина.
Эгмонт. А вы?
Зоост. Мелочный торговец.
Эгмонт. Вы?
Иеттер. Портной.
Эгмонт. Припоминаю, вы шили ливреи для моих слуг. Вас звать Иеттер.
Иеттер. Благодарствуйте, что запомнили мое имя.
Эгмонт. Я не скоро забываю тех, кого видел и с кем говорил хоть однажды. Вам же всем мой совет — старайтесь сохранять спокойствие, вы и так на плохом счету. Не гневите больше короля, власть как-никак в его руках. Любой добропорядочный бюргер, который честно и усердно зарабатывает свой хлеб, повсюду имеет столько свободы, сколько ему надобно.
Плотник. Так-то оно так, беда только, что, с позволения сказать, разные там лодыри, пьянчуги и лентяи от нечего делать склоки затевают, с голодухи насчет своих прав шуруют, врут с три короба доверчивым и любопытным дурачкам да за кружку пива мутят народ, на его же беду. Это их сердцам всего любезнее. Да и то сказать, мы так бережем наши дома да сундуки, что им, конечно, охота подпустить нам красного петуха.
Эгмонт. Вы вправе рассчитывать на поддержку, меры уже приняты, с этим злом надо покончить раз и навсегда. Твердо стойте против иноземной веры и не думайте, будто мятежом можно укрепить свои права. Не выходите из домов и не позволяйте этим горлопанам толпиться на улицах. Разумному человеку многое под силу.
Толпа между тем редеет.
Плотник. Благодарствую, ваша милость, благодарствую на добром слове! Все сделаем, что сумеем.
Эгмонт уходит.
Благородный господин! Истинный нидерландец! Ни чуточки нет в нем испанского.
Иеттер. Был бы он у нас правителем, все бы за ним пошли.
Зоост. Как бы не так! На это место король только своих сажает.
Иеттер. Заметил ты его наряд? По последней моде — испанский покрой.
Плотник. Он и собой красавец!
Иеттер. А шея-то лакомый кусочек для палача.
Зоост. Да ты рехнулся! Надо же эдакую чушь пороть!
Иеттер. Глупо, конечно, что такие мысли в голову лезут. У меня всегда так. Увижу красивую, стройную шею и невольно думаю: с такой хорошо голову рубить. Все эти казни треклятые! День и ночь стоят перед глазами. Плавают, к примеру, парни в реке, смотрю я на их голые спины, и тут же мне вспоминаются десятки таких спин, при мне в клочья изодранных розгами. А встречу какого-нибудь пузана, и мне уж мерещится, как его на кол сажают. Во сне я весь дергаюсь; ни часу покоя не знаешь. Веселье да шутки уж и на ум не идут; одни страшные картины перед глазами.
ДВОРЕЦ ЭГМОНТА
