прижимая блюдо, она протянула свободную руку Саттеру. Его ладонь сжала ее: загрубевшая и такая теплая, что запястье Кейт начало покалывать. Она попыталась высвободить руку, но хватка Роба стала еще крепче.
- Полагаю, это означает, что я никогда не выясню, каким образом ты собиралась скрутить меня в сексуальный кренделек.
- Нет, - стараясь сдержать улыбку, ответила Кейт.
- Проклятье. - Саттер погладил большим пальцем тыльную сторону ее ладони, и запястье как будто стали покалывать тысячи раскаленных иголочек.
- Спокойной ночи.
На этот раз, когда она попыталась высвободиться, Роб отпустил ее:
- Спокойной ночи, Кейт.
Очевидно, вот каким образом Роб представляет дальнейшее развитие своих отношений с Кейт
Перевод
Она прошла в дом и закрыла за собой дверь, все еще чувствуя легкий жар, пока ставила блюдо на стол и снимала куртку. Когда горячее покалывание переместилось в область живота, Кейт нахмурилась.
На самом деле, ей не верилось, что они с Робом смогут стать кем-то, кто хотя бы отдаленно походил на друзей. По какой-то причине, которая шла вразрез с логикой, но, вероятно, имела прямое отношение к антропологии и абсолютно никакого к здравому смыслу, тело Кейт реагировало на его близость. И это естественно. Так заложено в ее ДНК. Запрограммировано в женщинах еще с доисторических времен, а Роб Саттер по воле случая просто оказался самым большим и самым плохим неандертальцем в пещере.
Кейт поставила блюдо на столешницу и повесила куртку на крючок. Так не хотелось снова наступать на те же грабли. Она уже проходила через это с другими мужчинами, которые не могли связать себя обязательствами только с одной женщиной. И не было сомнений в том, что если она окажется достаточно глупой, чтобы сблизиться с Робом, он выбросит ее, словно надоевшую игрушку.
Кейт сняла с тарелки пищевую пленку и бросила ее в мусорное ведро под раковиной. Саттер был не просто проигрышной ставкой, он верил, что секс может «сделать женщину ненормальной», а это полная чушь по целому ряду причин. Одна из них - тот факт, что мужчины куда более склонны убивать своих коллег по работе, угонять машины с автострад и полностью уничтожать свои семьи. Единственное, в чем Кейт соглашалась с Робом, что ты не можешь сказать, псих ли человек, по его внешнему виду.
Она прошла на кухню и вытащила несколько пластиковых контейнеров с герметичными крышками. Прошел почти год, а Кейт все еще помнила совершенно заурядный облик Рэнди Мейерса, когда тот появился на пороге ее офиса в «Интел Инкорпорейтед». Помнила семейное фото, что он принес. На бело- голубом фоне выделялись подобранные в тон красные свитера членов его семьи. Дорин сидела с навечно застывшей радостной улыбкой на губах. По обе стороны от нее - дети: Брэндон со светлыми волосами, подстриженными «ежиком», и Эмили с белокурым хвостиком и дыркой на месте выпавшего переднего зуба. Сам Рэнди стоит сзади, его руки лежат на плечах жены, а губы изогнуты в совершенно естественной улыбке.
Внешне - идеальная семья. Но если бы Кейт потрудилась копнуть поглубже, то выяснила бы, что это совершенство - лишь старательно выстроенный фасад. Она узнала бы, что Мейерс маниакально контролировал каждый шаг своей семьи.
Он не измывался над женой физически, но его контроль над ее жизнью был ничуть не лучше. Рэнди не изолировал Дорин от друзей и родных, он отдалил ее от них. Придирчиво следил за тем, чтобы ежеминутно присутствовать в жизни жены. Рэнди не позволил ей работать вне дома, но разрешил преподавать в колледже. Потому что работал там вместе с ней. Он был тренером футбольной команды у дочери. Главой скаутской команды сына. Всегда рядом. Всегда руководит. Всегда следит.
Когда Дорин сбежала с детьми, он не смог смириться с тем, что больше не является центром их вселенной. Рэнди Мейерс провел за рулем два дня, чтобы добраться до них. А затем проконтролировал свою семью в последний раз. Удостоверился, что они все будут вместе. Под одним надгробием на кладбище Теннесси.
Неважно, сколько раз Кейт убеждала себя, что не несет ответственность за то, что этот больной психопат сделал с собственной семьей: отделаться от мысли, что невольно поспособствовала этому, детектив Гамильтон не могла. Их смерть тяжким грузом лежала у нее на сердце, и ей казалось, что она никогда не сможет окончательно смыть их кровь со своих рук.
Кейт не знала, сможет ли когда-нибудь забыть то, что случилось в небольшом домике в Теннесси, но намеревалась попытаться. Она собиралась разобраться со своей жизнью. А также помочь дедуле наладить и его жизнь.
Положив в контейнер оливки, Кейт защелкнула крышку. Что ж, ради блага деда придется подружиться с Робом. Если Стэнли действительно испытывает какие-то чувства к Грейс, Кейт не желала послужить причиной размолвок. Потому что несмотря на мнение деда, его внучка была «общительным человеком».
Будь оно все неладно!
На следующее утро Кейт пришла на работу пораньше и принялась просматривать рецепты хлеба, которые бабушка хранила в «MС», в шкатулке.
Было бы неплохо испечь фокаччу107, но в магазине не продавались свежие дрожжи. Остановив свой выбор на рассыпчатом пшеничном тесте, Кейт принялась за дело. Когда в половине седьмого пришел Стэнли, чтобы открыть магазин, она только что вынула булки из большой хлебопекарной печи.
- Как вкусно пахнет, Кейти! - Дедуля повесил куртку и вязаную шапку на вешалку и провел рукой по лысой голове.
- Ты вчера поздно вернулся, - заметила внучка, отрезая ему толстый кусок хлеба и намазывая его маслом.
- Грейс прочла несколько своих поэм, а затем была настолько любезна, что дала мне пару советов. - Взяв ломоть, Стэнли впился в него зубами. Кейт не знала, разрумянился ли дед от морозца, но его щеки определенно порозовели.
Она прошла в подсобку и потянулась за корзинами для хлеба, стоявшими на верхней полке.
- Ты теперь пишешь стихи?
- Поэзия питает человеческие души.
Кейт опустилась на пятки и медленно повернулась к деду. Человек напротив нее выглядел, как Стэнли Колдвелл. Он стоял там, ел хлеб, испачкав в масле усы, на нем были те же белые брюки и рубашка, которые всегда носил ее дед. Тот же фартук, что он повязывал каждое утро, прежде чем выйти из дома. Но говорил он не как ее дед.
- Это Грейс сказала?
Стэнли кивнул и, захватив кусок хлеба, прошел в магазин. Несколько минут спустя Кейт услышала, как он включил кофейный автомат. «Дедуля влип», - подумала она, раскладывая хлеб в чистые пакеты и скрепляя их зажимами. Стэнли справился. Вернулся к жизни. Кейт была за него рада. На самом деле.
Она достала этикет-пистолет и наклеила ценник на каждый пакет. Да, она была счастлива за Стэнли, но в то же время какая-то маленькая часть ее задавалась вопросом: когда же сама Кейт сможет настолько разобраться в своей жизни, чтобы двигаться дальше? Деду семьдесят один год. Уж если он смог снова начать жить, то у нее точно должно получиться.
Кейт вытащила карточный столик и поставила его в конце хлебного ряда. Она застелила его скатертью в зеленую и белую полоску и разложила на нем свой десяток булок.
Иден Хансен, владелица супермаркета «У Хансена», оказалась первым дегустатором.
- Доллар семьдесят пять центов за булку - это дороговато, - пожаловалась она. - Мелба продавала свой хлеб по доллару.
- Это было несколько лет назад, - объяснила Кейт, стараясь не отводить взгляда от глаз Иден, чтобы не таращиться на копну ее волос лавандового цвета. - Учитывая инфляцию, цены на коммунальные услуги и мой труд, это разумная цена, миссис Хансен.
Та поджала накрашенные пурпурной помадой губы:
