скандала. И рефлексотерапии.
Холлис открыла ворота лифта, когда они в конце концов поднялись до нужного этажа. Затем она придерживала противопожарные двери для Хайди и тяжелонагруженного Роберта. Хайди похоже кипела все время, пока они шли через маленькие зеленые холлы без окон. Язык ее тела вещал о полной и безоговорочной неудовлетворенности. Ключ от комнаты Хайди Роберт всю дорогу неловко зажимал между пальцев, чтобы он не выпал. Холлис забрала у него ключ, вытянув его за зеленые пряди декоративной кисточки.
— Твой номер прямо рядом с моим, — сказала она Хайди, открывая дверь. Она пропустила Хайди внутрь думая о быках в китайской посудной лавке и тихо сказала Роберту — Просто поставь все здесь. Остальное я сама. — Она сняла с не го две невероятно тяжелых картонных футляра, размер любого из них был достаточен чтобы положить внутрь человеческую голову. Роберт немедленно начал снимать с себя разнообразный багаж Хайди. Холлис вручила ему пятифунтовую банкноту.
— Спасибо Мисс Генри.
— Спасибо тебе Роберт. — Она закрыла дверь перед его просветлевшим лицом.
— Что это за херня? — четко отделяя слова в фразе вопросила Хайди.
— Твоя комната, — ответила Холлис, пытаясь расставить сумки и коробки вдоль стены. — Это частный клуб. Инчмэйл является его членом.
— Что это за клуб? Вот это что такое? — Хайди показывала на большую раму шелкового экрана, которую сама Холлис сочла чрезвычайно экстравагантной деталью декора.
— Я думаю это Уорхол. — Интересно, Уорхол рисовал когда-нибудь скандал Профумо подумала Холлис.
— Твою мать! Я должна была предположить нечто такое. Это в его стиле. Где он сам?
— Не здесь, — произнесла Холлис. — Он арендует дом в Хэмпстеде, для Анджелины и ребенка, они должны приехать из Аргентины.
Хайди взвесила в руке широкий хрустальный графин, извлекла из него пробку и принюхалась.
— Виски.
— Чистый джин, — сообщила Холлис, — без воды.
Хайди плеснула в стакан для хайболла на три пальца Кабинетного Скотча, выпила залпом, передернулась, поставила графин на место и хлопнула хрустальную пробку обратно в горлышко с угрожающе хрустящим щелчком. У нее был жуткий талант в таких вот вещах. Она к примеру никогда в жизни не проигрывала в дартс, но и никогда не играла в дартс просто бросая их как делали все остальные.
— Ты хочешь обо всем этом поговорить? — спросила Холлис.
Хайди выбралась из своей кожаной куртки, бросив ее рядом, затем стянула с себя черную футболку, оставшись в оливкового цвета лифчике, которые был похож на элемент военной формы больше, чем любой другой лифчик, из всех, что Холлис доводилось когда-либо видеть.
— Симпатичный лифчик.
— Израильский, — сказала Хайди. Она посмотрела вокруг, на содержимое комнаты.
— Господи Боже, — сказала она. — Обои как штаны Хендрикса.
— Я думаю это атлас. — На обоях были вертикальные зеленые полосы, бордовые, бежевые и черные.
— Я так и сказала, мать его, — произнесла Хайди. Затем стащила с себя Израильский армейский лифчик и села в жезлонг из желтого шелка.
— Зачем мы бросили курить?
— Потому что нам нелья было курить.
Хайди кромко вздохнула.
— Он в тюрьме. Гребанный урод. Залог вносить нельзя. Он сделал что-то с чужими деньгами.
— Я думала что продюсеры именно этим и занимаются.
— Они же не так этим занимаются.
— У тебя самой тоже проблемы?
— Ты шутишь? Мой брачный контракт толще чем гребанный урод в полный рост. Это его проблема. Мне просто надо было убраться нахер из Доджа.
— Я никогда не понимала зачем ты за него вышла.
— Это был эксперимент. А что насчет тебя? Чем ты здесь занимаешься?
— Работаю на Хюберта Бигенда, — сказала Холлис, давая понять насколько ей не нравится произносить это.
Глаза Хайди широко раскрылись. — Твою мать! На эту задницу? Ты же терпеть его не могла. Он же противен тебе до изнеможения. Почему?
— Похоже мне нужны деньги.
— Сколько ты потеряла?
— Около половины.
Хайди кивнула.
