болезненную нетерпимость к счастью и удаче других, непрерывное желание причинять боль прежнему партнеру. Это, действительно, непреодолимо, как преисподняя. Скорее Песнь Песней воспевает всеохватывающую страсть любви, ее рвение и пыл, которые не вынесут конкурентов.
Смерть здесь — персонификация силы, отрицающей жизнь. В хананитских легендах смерть (Мое на хананитском и древнееврейском языках) пребывает в состоянии циклического конфликта с Ваалом, хананитским богом погоды и плодородия. Когда Ваал побеждает, тогда идет дождь, зерна прорастают, скот накормлен. Когда Мос одолевает, тогда наступает неплодородие, засуха и голод.
Смерть и ад часто вместе упоминаются в Ветхом Завете, как, например, у пророка Осии: «Смерть! где твое жало? ад! где твоя победа?» и в Псалме 17:5: «Цепи ада облегли меня, и сети смерти опутали м^ня». Смерть и ад видятся как враждебные человеку, и они часто ассоциируются с бушующими потоками глубоких вод (см.: Песн. 8:7).
Но далее метафоры неожиданно меняются. Древнееврейский текст буквально читается: «Ее стрелы есть стрелы огня, пламя Ях». От холодных деструктивных сил смерти мы переносимся к пылающим стрелам или молниям любви. Удар молнии передается на древнееврейском языке как и имя Решеп — хананитского бога войны и эпидемий. Метафора подчеркивает неожиданное воспламенение, которое происходит, когда человека поражают стрелы любви. Стрелы Купидона поражают людей в наиболее неожиданных местах, в наиболее неудобное время; жертв никогда заранее не предупреждают, и с ними не советуются. Жертва получает, как инъекцию, божественную отравляющую жидкость, которая трансформирует ее жизнь, переполняет ее чувствами и радикально меняет ее планы. Таковы дела любви. Пораженные стрелами охвачены пожаром страсти и беспомощны. То, что происходит, совершенно неуправляемо. Любовь — это «пламя Ях». Это перевод одного довольно туманного древнееврейского слова, оканчивающегося на ях, что, возможно, является сокращением от имени Бога Израиля — Яхве. Все это, правда, только предположение. Слог ях входит в состав двух древнееврейских слов, означающих: «Яхве — это спасение» и «Яхве превознесен». Таким образом, возможно, значение стиха в том, что любовь — это пламя Яхве. Однако, может быть, это слово обозначает всего лишь превосходную степень, тогда перевод будет таким: «Это всесильное великое пламя». В Ветхом Завете (в древнееврейском тексте Священного Писания) есть и другие примеры использования божественного имени для выражения превосходной степени.
Каков бы ни был результат этих лингвистических изысканий, несомненно, что пламя страстной любви — это ценный дар Создателя.
Фолк перевела фразу пламя Ях как «жестокое и святое пламя»[49]. То, что любовь в браке дана Богом, подтверждается не только рассказом о сотворении, где Бог дает мужчине женщину, чтобы они составляли одну плоть, но также литературой мудрости, а именно Книгами Притчей и Екклесиаста. Увещевание наслаждаться «жизнью с женою, которую любишь» (Еккл. 9:9) и «…женою юности твоей, любезною ланью и прекрасною серною: груди ее да упоявают тебя во всякое время, любовью ее услаждайся постоянно» (Прит. 5:18,19) дано каждому из нас, поскольку брак — это достойное уважения состояние и дар любящего Бога. Причем, Библия указывает, что способность наслаждаться этим Божьим даром — сама по себе дар от Бога (см.: Прит. 5:19). Бог осудит всех тех, кто мог наслаждаться этим даром, но не делал этого. Вся человеческая любовь до некоторой степени является отражением любви Бога. Однако не стоит думать, что все страстные сердечные дела обязательно имеют божественное одобрение. Слова «Бог — есть любовь» можно легко истолковать как «любовь — есть Бог». И тогда все дозволено. И тогда мы теряем нашу моральную опору.
«Многие воды» (большие воды) ст. 7 встречаются несколько раз в Ветхом Завете, особенно в псалмах (28:3; 31:6; 76:19; 92:4; 106:23; 143:7). Скорее всего, это «эхо» хаотических вод первоначального потопа, который является доминирующей темой в мифологии о сотворении мира в древних ближневосточных странах. Эта угрожающая сила хаоса должна быть подчинена и упорядочена, чтобы могло произойти создание суши. Возможно, здесь намек на мифологическую линию, лежащую в основе рассказа о сотворении из первой главы Книги Бытие. Но бушующие потоки могут представлять силы смерти, как в Псалме 17:5: «Объяли меня муки смертные, и потоки беззакония устрашили меня» и Книге Пророка Ионы 2:4: «Ты вверг меня в глубину, в сердце моря, и потоки окружили меня, все воды Твои и волны Твои проходили надо мною». Совокупность образов огня и воды ярко иллюстрирует непреодолимость любви. Поскольку хоть вода и может загасить обычное пламя, не существует силы, которая может загасить пламя любви. Любовь всегда будет испытываться на прочность, всегда будет сталкиваться с силами, которые угрожают подорвать и разрушить ее. Это могут быть внешние обстоятельства, которые покушаются на власть любви; боль разлуки; неопределенность настоящего или будущего; потеря здоровья или средств существования. Но любовь, которая подпитывается энергией Бога, преодолеет все эти неблагоприятные обстоятельства и станет чище, сильнее и ценнее.
Это наиболее ценная составляющая человеческого опыта. Ею нельзя торговать; ее нельзя купить или продать, как будто это коммерческая сделка. Никто не может купить преданность за дары или лесть. «Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презрением» (8:7). Когда эта тема опять будет затронута в 8:12, мы рассмотрим ее в деталях.
Поразительно сходство слов в стихах Песни Песней 8:6,7 и в Книге Пророка Исайи 43:2. Оба отрывка содержат слова «вода», «река», «огонь», «пламя», хотя у пророка речь идет о спасительной любви Самого Бога во всей ее непреодолимой мощи.
Будешь ли переходить через воды, Я с тобою, — через реки ли, они не потопят тебя; пойдешь ли через огонь, не обожжешься, и пламя не опалит тебя (Ис. 43:2). 
