Человек в богатых одеждах извлек из роскошных ножен холодно сверкнувший клинок, но не успел он принять боевую стойку, как меч Конана, словно мясницкий нож, распорол толстый живот противника. Схватив вельможу за кушак, он швырнул обмякшее тело вниз, в толпу преследователей. Путаясь в собственных кишках, мертвец покатился по лестнице под ноги нападавших.
Яростно потрясая в воздухе окровавленным мечом, варвар помчался дальше. Снизу тем временем доносились вопли, полные гнева и отчаяния. Киммериец успел подумать, что отправил на Серые Равнины кого-то очень знатного — быть может, даже самого владыку этого странного города.
Конан бежал, не разбирая дороги, сознавая, что Натале грозит смертельная опасность, и стремясь как можно быстрее сбить горожан со следа. Кружа по бесчисленным залам, он опять заскочил в тот же самый покой, через который уже пробегал, и нос к носу столкнулся с погоней. Завидев варвара, желтолицые заорали и бросились на него. Он же, с трудом проскочив под арку, оказался в полутемной комнате.
Здесь он увидел обнаженную женщину, в удивлении и испуге поднимавшуюся с софы. На ней было лишь нефритовое ожерелье. Тепло мерцали драгоценные камни, призывным теплом светилась шафрановая кожа, но не было тепла в темных глазах, и точно рассчитанным движением маленькой руки она потянула за шелковый шнур, свисавший со стены.
Под ногами Конана разверзлась черная бездна, и он полетел в пустоту.
Высота, с которой рухнул варвар, была не так уж велика, но достаточна, чтобы человек менее крепкий переломал себе все кости. Конана спасла его врожденная ловкость: сжавшись, словно кошка, он перевернулся в воздухе и упруго приземлился на ноги, не выпустив из рук меча и кинжала.
Слух резанул девичий вопль. В слабом свете он увидел нагую Наталу, подвешенную за руки к железному кольцу, укрепленному в стене, отчаянно извивающуюся в тщетных попытках освободиться из объятий схватившего ее отвратительного монстра. Мгла бешенства затмила глаза киммерийца, губы исказил звериный оскал; с гневным ревом он обрушился на чудовище. Меч его рассек черные клубы пульсирующей массы, но, не встретив сопротивления, высек сноп искр из каменных плит пола. Конан не удержался на ногах и упал на колени, а встать уже не успел. Порождение адской бездны навалилось огромной тяжестью, и он оказался как бы внутри крутящихся жерновов громадной мельницы. Его мощное тело терзали невидимые клыки и когти, грудь, лишая дыхания, перехватили мерзкие шершавые щупальца. По спине колотилось нечто похожее на скорпионий хвост с острым шипом на конце, рассекая кожу и мясо, жгучим ядом заливая раны, жаля огнем, растекающимся по всему телу.
Казалось, он сражался с целым сонмом адских существ, отродий Нергала, впившихся в его плоть тысячей клыков, сотней когтистых лап. Напрягая все силы, Конан поднял клинок и опустил разящую сталь; меч его с хищным свистом прорезал воздух.
Внезапно из тела монстра прямо в глаза киммерийца ударил странный мерцающий свет, и клубящееся, сотрясаемое судорогами тело исчезло, а клинок упал на осклизлый край бездонного колодца. В глубь его, тускло светясь, летело темное чудище.
Не в силах отвести от этого зрелища взгляд, припав щекой к выщербленной каменной плите, варвар следил за быстро удаляющимся световым шаром, навстречу которому из мрачных глубин вдруг вздыбилась темная, призрачно блестящая поверхность, поглотившая в конце концов мерцающую точку. В таинственной бездне мелькнул тусклый огонек, тотчас погас, и Конана окутали гнетущая тишина и полный мрак.
4
Испуганная Натала, нагая и беспомощная, висела, едва касаясь пола кончиками пальцев. Из последних сил она пыталась освободиться от шнура, болезненно врезавшегося в запястья. Что будет с Конаном? Взгляд ее неотрывно следил за краем сгущавшейся в круге света тьмы, в которой исчез варвар. Разбушевавшийся демон, впитавший в себя людскую кровь и людские страдания, увлек очередную жертву в черную бездну своих необузданных страстей. Из мрака доносился грохот ударов, хриплые вопли киммерийца, отчаянно боровшегося за свою жизнь, и свист его меча. Затем звук, похожий на шум лавины, сползающей с гор, сменила глухая мертвая тишина.
— О Митра! Он погиб… — Голова Наталы упала на грудь, тело обмякло, повиснув на шелковом шнуре.
Она очнулась, услышав звук шагов. Вздох облегчения вырвался из ее распухших пересохших губ и слабым эхом отозвался в темном коридоре. К ней спешил ее киммериец, вынырнувший из зловещего мрака. Слабое мерцание алмазного светильника осветило страшную маску, в которую превратилось лицо Конана: сплошное месиво из плоти и крови, сквозь которое яростью горели синие глаза. Ноги и тело покрывали глубокие кровоточащие раны, клочья кожи свисали с его могучей груди, словно какой-то неведомый палач подверг варвара жестокому бичеванию.
— О Конан! — на глаза девушки навернулись слезы. — Как искалечило тебя это чудище!
Киммериец лишь слегка скривил разбитые губы: он привык презирать страдания и боль. Его истерзанная, залитая кровью и потом грудь вздымалась и опадала, словно кузнечные меха. Превозмогая боль, он дотянулся до шелкового шнура, удерживавшего запястья девушки, перерезал его кинжалом и, прикрыв в изнеможении глаза, привалился к холодной стене.
Натала бросилась к своему спасителю.
— О Конан! Умоляю, не умирай!
— Нельзя драться с демоном, — с трудом двигая распухшими губами, пробормотал киммериец, — и остаться без единой царапины. Но этой нечисти тоже изрядно досталось…
— Ты убил его? — перебила девушка, преисполненная надежды. — Неужели тебе удалось победить эту тварь?
— Эта схватка была из самых страшных в моей жизни, но кто ведает, способна ли сталь превозмочь колдовство? Убить демона, одно из чудищ проклятого Нергала? Под моими ударами он свалился в какой-то колодец… и больше я ничего не видел.
— Но что же сталось с тобой? Ты весь в крови, плоть твоя истерзана, словно чудовищными жерновами…
— Меня терзали невидимые клыки и когти, хлестал дьявольский хвост, но страшнее всего были эти проклятые щупальца, подобные огромным извивающимся питонам… Ох, и намяли же они мне бока!
— Что же нам теперь делать? — Рассказ варвара поверг бедную девушку в трепет; она вновь вспомнила и вновь явственно ощутила на своем теле холодное скользкое прикосновение омерзительного чудовища.
— Надо выбираться отсюда, Натала, — варвар поднял голову и огляделся.
Но створки ловушки, в которую столкнула его коварная ксуталийка, были плотно закрыты. Ни единого звука не доносилось сверху.
— Гнев Крома! Там нам не пройти! Даже если мне удастся высадить крышку, нас наверняка ждет засада. Хотя я и навалил там горы трупов, готов спорить, кто-нибудь нас да поджидает… Сковырни-ка тот светящийся камешек, малышка, он нам пригодится. Я уверен, здесь есть боковые проходы, которыми можно выбраться наверх. Не подыхать же в этой вонючей дыре…
Зажав в левой руке алмаз-светильник, а в правой меч, киммериец осторожно двинулся по гулкому коридору. Каждый шаг давался ему с огромным трудом; в висках стучало, тупая боль в затылке не затихала ни на миг.
Внезапно камень высветил зияющее в стене отверстие. Чутье и инстинкт подсказывали варвару, что нужно свернуть именно туда.
Они оказались в темном сыром тоннеле, словно бы уходившем в бесконечность. Натала потеряла счет времени; казалось, они вечно будут брести в гулком полумраке, осторожно ступая по осклизлым каменным плитам. Но вот впереди показалась какая-то лестница, ведущая вверх. Из последних сил они вскарабкались по ней и уперлись в каменную дверь, запертую на золотой засов.
Натала вопросительно взглянула на своего спутника, покачивавшегося, словно колосс на глиняных ногах. Глаза его затуманились.
— Открывай же, — вяло пробормотал киммериец. — О Кром, отец мой… ты ждешь меня, я знаю… Не
