с запозданием, были таковы.
Крейсер прошел в Карское море мимо северной оконечности Новой Земли — мыса Желания — со стороны кромки льдов высоких широт, использовав благоприятную навигационную обстановку: южные ветры оттеснили тяжелый паковый лед далеко к северу. 25 августа рано утром (в 5 часов) зимовщики полярной станции на мысе Желания увидели неизвестный корабль, шедший из Баренцева моря. Прежде чем они успели опознать его (на подходе к мысу в это время находился наш грузовой транспорт «Беломорканал», совершавший одиночное плавание из Исландии в бухту Кожевникова), неизвестный корабль открыл орудийный огонь по радиостанции, чтобы лишить зимовщиков возможности сообщить о нем. Обстрел вызвал пожары. Сгорели жилой дом, метеостанция, дом летчиков, склад. Было повреждено здание радиостанции, но аппаратура уцелела. После обстрела вражеский корабль ушел на восток и скрылся в Карском море, а с мыса Желания на Диксон было передано радиодонесение: «Напало неприятельское судно, обстреляло, горим, горим, много огня...» Направление, в котором ушел фашистский рейдер, указано не было, что свидетельствовало не только о растерянности зимовщиков, но и о плохом инструктаже их.
[126]
Несколькими часами позже, в 12 часов 56 минут, радиоцентр Диксона принял сообщение, посланное капитаном ледокольного парохода «Сибиряков» А. А. Качаравой. «Сибиряков» накануне вышел из Диксона с оборудованием и персоналом новой полярной станции, которую намечалось открыть на Северной Земле, и не успел покрыть еще и половины расстояния до места назначения. В своем первом сообщении капитан Качарава указал, что к нему направляется вспомогательный крейсер противника. На самом деле это был не вспомогательный крейсер, а все тот же «Адмирал Шеер», стоивший десятка вспомогательных крейсеров. Второе донесение капитана Качаравы гласило: с «Шеера» потребовали данные о ледовой обстановке на пути к району пролива Вилькицкого и у мыса Челюскин, куда как раз в тот момент приближался третий арктический караван, благополучно прошедший в сопровождении наших эскортных кораблей от Архангельска до новоземельных проливов и оттуда следовавший уже самостоятельно, под проводкой линейных ледоколов «Ленин» и «Красин», к проливу Вилькицкого и дальше на восток по Северному морскому пути. Судя по запросу, на «Шеере» имелись сведения о третьем арктическом конвое.
Не отвечая на требование гитлеровцев, капитан Качарава повернул «Сибирякова» к берегу; однако «Шеер» последовал за ним, настиг и вновь потребовал данные о ледовой обстановке. Тогда капитан Качарава постарался выиграть время. Он запросил, что за корабль перед ним, и одновременно сообщил на Диксон о требовании «Шеера». В ответ с фашистского рейдера передали японское название — «Сисияма». В то же время на «Шеере» был поднят американский флаг. Теперь сибиряковцы убедились, что перед ними вероломный противник. Капитан Качарава приказал старшему лейтенанту Медведеву (на пароходе имелись 76-мм и 45-мм пушки) подготовиться к открытию огня по вражескому рейдеру, а всему экипажу и пассажирам-полярникам — занять места по боевому расписанию. Тем временем радист послал новое сообщение капитана в штаб морских операций на Диксон, после чего с «Шеера» последовало ультимативное требование прекратить работу рации, застопорить машину, спустить флаг и сообщить данные о ледовой обстановке в проливе Вилькицкого. В тот момент, когда на Диксоне принимали четвертое донесение радиста «Сибирякова», капитан
[127]
Качарава приказал открыть орудийный огонь по фашистскому рейдеру.
И «Сибиряков» начал неравный бой. Сам по себе этот факт достоин всяческого восхищения. Стоит сравнить хотя бы данные тяжелого крейсера, приведенные мной выше, и данные «Сибирякова», того самого «Сибирякова», который десять лет тому назад совершил под командованием капитана-помора В. И. Воронина всемирно известный исторический сквозной поход по Северному морскому пути в одну навигацию. В единоборство с мощным, вооруженным одиннадцатидюймовыми (280-мм) орудиями, одетым в броню быстроходным фашистским рейдером вступил старый грузовой пароход ледокольного типа, ветеран Арктики, имевший слабое вооружение и малый ход! Конечно, «Сибиряков» не мог рассчитывать на какой бы то ни было успех. Но решение, принятое капитаном Качаравой, было правильное: он надеялся задержать гитлеровцев, насколько удастся дольше, чтобы дать возможность уйти в безопасное место третьему арктическому каравану.
В 13 часов 37 минут «Шеер» открыл ответный огонь, держась на дистанции, исключавшей попадания снарядов «Сибирякова». Несколько сообщений, принятых на Диксоне от судового радиста по ходу неравного боя, подтверждали то, что следовало ожидать: снаряды «Шеера» вывели из строя сначала кормовое орудие, затем носовые пушки, вызвали пожар и взрыв бочек с бензином, находившихся на верхней палубе парохода, попали в борт в районе машинного и котельного отделений, лишили пароход возможности маневрировать и двигаться, разрушили мостик и носовую палубу. Шрапнельными снарядами, рассчитанными на поражение живых целей, были убиты многие члены экипажа и многие пассажиры- полярники, в том числе женщины. В 14 часов 5 минут связь с ледокольным пароходом оборвалась. По всей вероятности, «Сибиряков» был потоплен, а его люди погибли, самоотверженно исполнив свой долг, задержав фашистский рейдер на один час десять минут, но возможно, и дольше.
Посланный с Диксона в район боя самолет не нашел там ни «Сибирякова», ни «Шеера». Не оказалось и каких-либо следов на поверхности моря, характерных для потопления.
А на следующий день, 26 августа, в 12 часов 30 минут
[128]
я получил довольно-таки нервную радиограмму от начальника Главсевморпути И. Д. Папанина с просьбой срочно дать приказание командующему Беломорской флотилией об отправке звена бомбардировщиков с запасом бомб в Арктику для уничтожения вражеского рейдера, якобы прошедшего в час ночи, то есть за полсуток до обращения начальника Главсевморпути к флоту, на восток мимо мыса Челюскин полным ходом по чистой воде.
Выяснилось, что сообщение о рейдере, прошедшем на восток (что в дальнейшем не подтвердилось), было получено штабом морских операций на Диксоне в 1 час 40 минут. К счастью, «Шеер» не проходил проливом Вилькицкого, не был у мыса Челюскин и не проник за кромку льдов.
Почти одновременно с просьбой Папанина мне было передано по радио через начальника Главморштаба приказание: в связи с усилением деятельности подводных лодок противника в районе Новой Земли и появлением рейдера к востоку от нее срочно доложить о предполагаемых мероприятиях.
Приняты меры противодействия «Шееру». Командующему Беломорской флотилией приказано при благоприятной погоде немедленно выслать бомбардировщики в Арктику для поисков и уничтожения фашистского рейдера. Такое же распоряжение дано командующему авиацией флота. Соответствующие приказания даны также командиру бригады подводных лодок и командиру бригады миноносцев.
Все это, конечно, было просто в пределах отдачи приказаний. Пока мы не можем всерьез говорить ни о преимуществах, ни о равенстве сил на театре, да и авиация наша количественно слабее воздушных сил противника. Из надводных кораблей мы можем противопоставить рейдеру эскадренные миноносцы, значительно уступающие ему в боевых качествах. До прибытия подкреплений с Тихоокеанского флота (лидер «Баку» и эсминцы «Разъяренный», «Разумный» уже вышли из Владивостока через Арктику по Северному морскому пути) надо рассчитывать на подводные лодки, на инициативное мастерство наших людей, такое, каким зарекомендовали себя Лунин и экипаж «К-21» в случае с «Тирпицем».
Впрочем, события опередили нас.
В 20 часов 36 минут я доложил о мерах, принимаемых
[129]
нами для защиты арктических коммуникаций. Спустя четыре с половиной часа из Кольского залива курсом на Белушью губу Новой Земли вышел конвой в составе транспортов и кораблей эскорта. А через пять минут после отплытия этого конвоя началась история на Диксоне.
По донесениям, полученным от командира Северного отряда Беломорской флотилии капитана 1 ранга Н. П. Аннина, произошло следующее.
27 августа в 1 час 5 минут командир наблюдательного поста Новый Диксон (передающая
