Птичьи права

А из бамбуковой руки
Еще бамбук торчит.

В тумане вымокший лесок
Скрипит, как старичок,
А возле глаз наискосок
Болтается крючок.

Не поднимая головы
Дошел. — Вот это да!
И глянул на реку — увы,
А там — опять вода.

«Так мерзнуть можно только в мае…»

Так мерзнуть можно только в мае,
Когда махровая сирень
Стоит, закат перенимая,
И тень наводит на плетень.

И, память храбрую тираня,
Пустует дом с вчерашним днем,
И, солью шевелясь на ране,
Я долго растворяюсь в нем.

Темно. Кубические метры
Продолговаты и сыры.
Кругом разбитые предметы
Какой-то сыгранной игры.

А за окном — лазурь и пламя,
Да изумрудная трава.
А над лугами, над полями,
Там, где кончаются слова

В предгрозье ледяного пира
Лукавый ангел приоткрыл
Букет хрустящего пломбира
Под шорох ацетатных крыл.

«Отогрейся щами…»

Отогрейся щами,
Чаю вскипяти,
Ночью обещали
До тридцати пяти.

Не дрожи под шубой,
Не бубни в тетрадь —
Неразменный рубль
На еду не трать.

Чтоб поэт спал прозой,
Ночью, по-людски,
Для того морозы,
А не для тоски.

«Можно так: среди белого дня…»

Можно так: среди белого дня,
Одуревши от суетной гонки,
Съехать с детской раскатанной горки,
У ребенка фанерку отняв.

Только ты повнимательней все ж:
Будет лед неожиданно скользким.
Мордой в белую въедешь березку,
А потом докажи, что не врешь.