демократических революций в других странах, возможным было уже с сентября прошлого, 1996 года утверждать, что страна стоит на пороге стихийных вспышек мятежного недовольства в воинских частях. В силу их неорганизованности они обречены на то, чтобы быть подавленными. Но их подавление создаст непреодолимую политическую пропасть между армией и нынешней властью. Офицерский корпус волей или неволей вынужден будет искать политические причины такого положения дел, и самые деятельные его представители повернутся к поиску идеологии, которая оправдает их перед традицией государственности за готовность изменить присяге и свергнуть разрушающий армию режим.
События последних месяцев и, в особенности, последних дней убедительно подтверждают рост недовольства и неповиновения в армии. Так, по сообщению НТВ, ряда информационных изданий, в расположенной в Ставрополье элитной воздушно-десантной бригаде офицеры впервые в истории российской армии отказались подчиняться приказам пока им не будут выплачены все положенные деньги за несколько месяцев, и выступили они организованно, несмотря на предупреждения власть предержащих о последствиях и на угрозы. Своими действиями они подали важнейший пример, который ускорит поворот к зарождения сословного самосознания офицерского корпуса как самосознания политического. А политическому самосознанию обязательно потребуется отвечающая его кровным интересам идеология, со своим мировоззрением, со своим объяснением задач государства и смысла власти.
Почему армия в конце концов обопрётся на целеполагание государственному развитию, которое предложит интеллектуально оформленная идеология революционного русского национализма?
Потому что только русский национализм отрицает либерализм принципиально, на идеологическом, мировоззренческом уровне. Это отрицание либерализма оказывается политически единственно возможным именно русским национализмом вследствие того обстоятельства, что русский национализм ставит задачей создание современнейшей нации, то есть самого высокоорганизованного социально-корпоративного общества, общества сословно-иерархического и этнократического, как непременного и необходимого условия национализации экономических, юридических, политических отношений. Только на основе такой национализации общественного сознания и всей собственности страны можно всерьёз говорить о прорывном развитии производственных отношений к мировому уровню, без чего немыслимо поднять до мирового уровня производительные силы России. То есть без этого немыслимо создать рыночно конкурентоспособное промышленное и сельскохозяйственное производство, немыслимо сделать Россию промышленно и культурно развитым государством.
В России подавляющее большинство населения живёт в городах и своим существованием полностью зависит от промышленного производства. В конечном итоге в его среде неизбежно зародится политическая воля совершить любыми мерами Национальную революцию, начать создание русской нации, эгоистично-корпоративной и чрезвычайно дисциплинированной, с чрезвычайно высокой этикой производительного труда. И тогда в России начинается ускоренное восстановление и ускоренная модернизация всей хозяйственной жизни страны, в первую очередь, крупнопромышленного производства, как производства высокопроизводительного и прибыльного.
Иначе говоря, если государствообразующий этнос намерен выжить и подняться на ноги, он неизбежно должен будет пройти через русскую Национальную революцию, через национализацию общественного сознания, власти и всей собственности России. Однако при национализации общественного сознания теряется какой-либо смысл в значительных внутренних войсках. А роль и стратегическое значение армии начнут устойчиво возрастать. Ибо быстрое восстановление производительных сил, конкурентоспособного производства обязательно вызовет трения и проблемы национального общества и государства в отношениях с промышленными державами Запада и Дальнего Востока. Эти державы вытеснили Россию из исторически традиционных сфер её экономического влияния, десятилетия развивавшихся во многом благодаря её ресурсам, создают собственные промышленные мощности для эксплуатации этих новых рынков, создают многомиллионные рабочие места за счёт сокращения таковых в нынешней, переживающей диктатуру коммерческого космополитизма России. (В одних только США в 90-х годах число рабочих мест возросло почти на одиннадцать миллионов). И добровольно они ни за что не позволят России вернуться в эти сферы прежнего влияния. Для проведения политики баланса интересов России потребуется сильная национальная армия, обслуживающая национальные общественные интересы.
По объективным причинам никакое иное политическое движение в нынешней России, кроме зарождающегося русского революционного национализма, не в состоянии изложить теоретически выверенную и научно обоснованную политическую программу свержения диктата коммерческого космополитизма и обслуживающего его идеологического либерализма. Только революционный национализм предлагает стратегию спасения страны, но на основаниях принципиальной замены основополагающей идеологии власти, то есть замены либерального демократизма на национальный демократизм, диктатуры коммерческого космополитизма на диктатуру промышленного политического интереса.
Поэтому у армии, как и у страны, нет выбора. Её выживание и возрождение полностью зависят от политических успехов русского революционного национализма. Её гибель заложена в сегодняшней диктатуре коммерческого космополитизма.
24 марта 1997г.
