истинному монашеству дух мира. Для этого следует избавиться от ложных мнений, представлений, от своей прелести. И лучше всего это сделать именно в миру.
Матушка Адриана не уставала наставлять своих сестер, прежде всего послушниц, о том, с каким духовным состоянием человек, решивший оставить мир и посвятить себя всецело служению Богу, обязан вступать в монашеский подвиг.
– Он должен приходить к Богу с глубоким, искренним покаянием, сознавая себя грешником. Неправильно считать себя неким праведником и приходить в монастырь, чтобы еще умножить эту свою мнимую праведность. Монастырь – это место покаяния, покаянной молитвы. Человек приходит в святую обитель, чтобы увидеть не чьи-то, а прежде всего свои собственные грехи. Человек приходит искать Бога через монашеский образ жизни: не кого-то чему-то учить, а учиться самому. Поэтому изначально надо иметь настрой смиряться, т. е. воспринимать извне то, что может быть неожиданным или даже неприемлемым.
Если христианин живет по закону любви, смирения, он будет и постником, и молитвенником. Но когда человек из поста начинает делать самоцель, кончается это не очень хорошо, потому что велика опасность впасть в гордость, возомнить себя подвижником, начать всех вокруг учить, а когда его просят помочь – например, вынести помойное ведро, – он говорит: «Я правило читаю» или: «Мне нужно в храм идти» и т. д. Что можно сказать? Монашество кончилось, потому что такой подвижник явно «запостился».
Мало прилежно исполнять монашеское правило, жить за монастырским распорядком, ходить в храм. Вам кажется, что вы уже свободны от мирских пристрастий, явных грехов: никого не ограбила, никого не обманула, никого не ударила. А о ком-то плохо подумала? На кого-то косо взглянула? Или это, по-вашему, не грех? Или забыли, о чем говорит Господь? Ты думаешь, я не вижу, не замечаю, не чувствую, какой ревностью, завистью наполняются ваши души, когда кого-то из вас приласкаю, приглашу к себе поближе? Между вами вспыхивает борьба за то, чтобы быть первой, а не слугою всем остальным. Вот что необходимо вырывать с корнем, как сорняки. Не вырвите – сорняки задавят ростки всего доброго и благочестивого. И будете монахинями лишь внешне, а внутри – сплошные сорняки.
Приходя в монастырь, человек должен иметь ревность о спасении. Нужно представлять себе, какие труды в монастыре ожидают – и телесные, и духовные, – и относиться к ним с ревностью. В обители недопустимо думать, что такому-то дали легкую работу, а мне – тяжелую. Каждый получит свою награду.
От настоятельницы Надежда получила новое послушание: отныне она помогала старшим сестрам продавать паломникам свечи, церковные книги, иконы – словом, все, что предлагал любой монастырь. За то время, что Надежда провела в обители, гостей заметно прибавилось. Она почти весь день проводила в храме, присутствуя и на службе, и на молебнах, первой встречая всех, кто входил сюда. Быстро привыкла и к тому, как на нее смотрели некоторые гости: кто с удивлением, кто с недоумением, кто с осуждением. Многим было невдомек, что привело ее сюда: какая-то беда, разочарование в жизни, духовные поиски? Чувствуя на себе эти пристальные взгляды, Надежда опускала глаза, стараясь ничем не отвечать, сохраняя внутреннее спокойствие, сосредоточенность, душевное равновесие, непрестанно творя молитву.
Случалось, что кто-то из гостей узнавал в этой послушнице дочь Смагина – того самого кандидата в мэры, чьи портреты виднелись по всему городу, призывая голосовать на предстоящих выборах. Кто-то исподтишка старался сфотографировать ее на мобильный телефон, несмотря на предупреждения не пользоваться сотовой связью на территории монастыря.
Все это уже не возмущало Надежду так, как это случалось на первых порах. С благословения настоятельницы она даже вступила в диалог с журналистом, который специально приехал в обитель, чтобы пообщаться с дочерью кандидата в мэры и понять мотивы ее жизненного выбора. Он не стал прятаться, снимать скрытой камерой, как это делали другие, а попросил Надежду поговорить обо всем открыто.
– Что может вам дать эта жизнь больше того, чем мог и может дать вам ваш родной отец? – поинтересовался он, расположившись с Надеждой в монастырском саду.
– Да, мой отец очень состоятельный и влиятельный человек, – Надежда улыбнулась. – Но даже его связей и состояния не хватит, чтобы приобрести то, что я нашла здесь.
– И что же? – иронично взглянул собеседник.
– Смысл своей жизни, – лаконично ответила та.
– И в чем же? Может, и нам, непосвященным, откроете эту великую тайну?
– В Боге.
– Выходит, всем, кто верит в Бога, одна дорога – в монастырь? – не удовлетворился таким ответом корреспондент.
– Дорог к Богу много, а от Бога еще больше. Каждый выбирает свою. Моя дорога к Богу – через монастырь. Другой дороги лично мне нужно.
– И все же я не пойму: зачем нужно было уходить в монастырь из вашей прежней жизни, где вы были обеспечены абсолютно всем?
