Шаманская книга

«Завожу амбарную книгу, подсчитывая грехи…»

Завожу амбарную книгу, подсчитывая грехи —
Опись имущества, жалкие крохи с барского стола.
Ад и рай гнездятся в черепной коробке, срывая крышу.
Занавесьте зеркала, когда я уйду.
Их клетка не должна поймать душу в капкан лабиринтов.
Когда-то я мечтала о белом платье и золотом храме,
Венчальных свечах и хоралах и ангеле за правом плечом…
Но принцы превращаются в уютных управляющих,
Прячущих пухлые животы в удобные кресла перед
                                                                     телевизором.
Амен. Недосягаемое жизненное счастье крадется за мной по
                                                                                   пятам,
Шлепая изношенными задниками домашних тапок.
Раскрой устрицу, прикуси зубами живую плоть, трепещущую
                                                                               на языке.
Властвуй, хотя бы миг, пока судорожное движение горла
Отправляет ее в твой желудок. Вкусно?
Чувствуй себя победителем на поле битвы.
Ну и что, что это была всего лишь устрица?..

«Когда неровный свет фонаря освещает темные углы пещеры…»

Когда неровный свет фонаря освещает темные углы пещеры,
И ты слышишь, как где-то в глубине капает вода,
Твое дыхание отдается эхом, словно некий дух забирает его,
Вкушая твои благоговение и страх, и желания,
теснящиеся в глупом сердце. Венчальная колонна сталагмата
исполняет желания. Загадай его для себя! Ну же! Что медлишь?
Ты же хочешь, чтобы его глаза смотрели в твои вечность!
На темных стенах проступают лица хранителей.
                                                                    Искушают.
Прикоснись к колонне, возьми его библейскую суть в плен!
Дерись, волшебница! Куда отступаешь, покачивая головой?
К чему этот шепот, что в привороте нет истинной любви?
Наполовину иссушенная душонка боится магии, своей силы?
Уходишь. Зная наперед, что битва проиграна, что твои
                                                                               пальцы
Не будут касаться его волос, очерчивать изгиб бровей,
Трогать губы, манящие сладкой игрой любовной истомы…
Сворачиваешься эмбрионом в постельном бреду, плачешь…
Шепчешь его имя… Озеро сна подарит желанное забытье,
Но завтра настанет новый день. Разовьется ли эмбрион
                                                                               в человека,
Освободившись от страшной зависимости стеклянной
                                                                               колбы?
Любовь порой принимает и такое обличье…

«Брожу по городу каменных джунглей как по тайге….»

Брожу по городу каменных джунглей как по тайге.
Все люди — звери с разными лицами своих тотемов,
Скалятся, вынашивая мыслишки.
Из их глаз сыплются доллары, евро, фунты стерлингов,
На худой конец — рубли. Любовь заменяют развратом
В холодных влажных простынях, пропитанных похотью.
Разрывают души, как шелковое белье, батистовые рубашки
Пахнут терпкой спермой, морскими водорослями, отчаяньем.
Падающая звезда в ночном небе оборачивается самолетом —
Такие желания не сбываются.
Густой снег покрывает алые гроздья рябин,
бесстыдно напоминающих о гриновских парусах…

«Полузабытые детские считалки помогают мне выжить…»

Полузабытые детские считалки помогают мне выжить.
Цепляюсь за них обрывками памяти, шепчу онемевшими
                                                                                   губами
В надежде на чудо. Может, как в детстве, стоит
                                                                       зажмуриться —
И через мгновение из-за туч выйдет солнце, и утро улыбнется
 Мне, умытое после дождя?..