урну.
— Осипчук! Уберите в коридоре!
— Может быть, этих заставим.
— Нет, не надо, лучше сами как-нибудь — неизвестно как Никита Трофимович отреагирует.
Капитан Гуляев подробно доложил подполковнику Скороходову обстановку, не забыв и про задержанных хулиганов Грогина и Синилина.
Скороходов был в меру строг и в меру справедлив, он спросил Грогина, пьяный ли он, и об этом же спросил Синилина. Оба задержанных ответили, что абсолютно трезвые, пьют редко и только по праздникам сухое вино или шампанское.
— Тогда, капитан, пусть отсидят пятнадцать суток. Готовь машину, отвезешь их в суд, сегодня Жанна Родионовна — она женщина принципиальная.
Синилин сник, у Грогина пересохло во рту, и из хаоса мыслей о выходе из создавшегося положения он вспомнил только телефон Тимерханова Сафиуллы.
— Господин подполковник, позвольте позвонить, предупредить знакомых и родственников о своих неприятностях?
— Раньше надо было думать, когда дебоши устраивал. Капитан, отправишь с ними Вяткина, Осипчук пусть останется.
— Господин подполковник!
Подполковник Скороходов молча и неприступно исчез в сумраке длинного коридора.
Грогин вытащил из потайного кармашка в пиджаке скатанную в трубочку крупную купюру и решился на безотказное средство.
— Господин капитан, позвольте позвонить, а?
Между указательным и средним пальцами Грогина длинной дамской сигаретой торчала хрустящая бумажка. Капитан Гуляев быстро сравнил величину риска с величиной вознаграждения:
— Только быстро и, если потом заложишь, — смотри!
Грогин молил дождливое небо, чтобы Сафиулла был дома, чтобы был вменяем и чтобы хоть что- нибудь сделал. Сафиулла был дома, Сафиулла был вменяем, и он спросил номер телефона отделения, в котором находился Грогин. Грогин медленно вслух прочитал номер, написанный на бумажке, приклеенной к служебному телефону капитана Гуляева.
Сафиулла протянул Даниле Сергеевичу рюмку, наполненную коньяком, и развернул до половины конфету «Белочка».
— Данила Сергеевич, помоги Грогину.
— Отчего бы и не помочь, Сафиулла.
Данила Сергеевич тихо сказал бархатным голосом:
— У вас находится Грогин Петр Николаевич, не могли бы вы его отпустить, я уверен, что это недоразумение.
Подполковник Скороходов хрипло ответил Даниле Сергеевичу:
— У нас действительно находится Грогин Петр Николаевич, но отпускать я его не намерен, и общественное преступление никогда не являлось недоразумением, кроме того, я сейчас определю ваш номер телефона и, боюсь, у вас будут большие неприятности.
Данила Сергеевич бархатно кашлянул в кулачок:
— Я вам и сам могу сказать номер телефона, дело в том, что я звоню из квартиры моего тестя генерала Дюпина, которого пока нет со мной рядом, но когда он подойдет, то, я думаю, генерал согласится с нами, что все это чистейшее недоразумение, только не знаю, стоит ли его занимать такими пустяками.
Подполковник Скороходов поднял со стола вазу с тремя красными гвоздиками, смял их широким лбом и, прильнув горячими губами к холодному стеклу, сделал несколько больших глотков сладковатой воды, ощутимо отдающей сероводородом.
— Я целиком и полностью согласен с вами, что Тимура Владимировича не стоит занимать такими пустяками, а относительно недоразумения, так оно уже, можно сказать, счастливо разрешилось.
— Замечательно.
— А милиционеры, виновные в инциденте, будут наказаны.
— Да стоит ли.
— Как скажете.
Данила Сергеевич положил трубку и вальяжно откинулся на спинку кресла:
— Представь себе, Сафиулла, уже десять лет как развелся с этой сукой, а частенько приходится пользоваться именем тестюшки, редкий болван, надо сказать, но если бы узнал про мои выходки, точно бы в тюрьму упек.
— Может быть, еще по рюмочке коньячка?
— Пожалуй.
12
Две недели назад Мухутдинов Олег и Букарев Сергей закодировались от чрезмерного употребления алкоголя на три года. Букарев Сергей стал приходить к Мухутдинову Олегу, и они вместе слушали музыку, пили чай, играли в шашки и в подкидного дурака, потом выходили на балкон, долго курили и с грустью смотрели на переполненную смыслом жизнь обитателей двора.
— Бегать начал, но все равно толстею. Ты штангой не бросил заниматься?
— Пока не бросил, хотя…
— Смотри, Спиридонов с Колямом возвращаются, кажется, взяли что— то.
— Нет, не взяли — сетка пустая.
— Ты смотри на куртку Коляма, видишь, как выпирает. Водку, наверно, взяли.
— Слишком сильно выпирает, скорее всего, бормотуха.
— Нет, борматуху он бы в сетку положил, точно водка, может быть, литровую бутылку взяли?
— Неужели на литровую насшибали?
Спиридонов и Рафиков Николай скрылись за поворотом дома, и Мухутдинов Олег с Букаревым Сергеем стали молча смотреть за неинтересными мамашами, покачивающими разноцветные яркие колясочки и читающими романы про сильных деловых женщин, дающих сто очков вперед безвольным мужчинам.
— В картишки?
— Надоело.
— Попадешь отсюда камнем в ту консервную банку?
— Не знаю, надо попробовать. Давай ты первый.
— Ничего девочка идет, а?
— Да это же Дашка.
— Нет, какая Дашка, у Дашки другие волосы были.
— Дашка.
— В самом деле Дашка.
— Что-то давно ее не видно было.
— Она замуж вышла, с родителями давно уже не живет.
— А кто у нее муж?
— Кажется, Митька, она все с ним ходила.
— Да ты что, Митька на Валюхе женился, у них на свадьбе Гоша еще свидетельницу облевал.
— А, ну да. Тогда не знаю. Может быть, свистнуть?
