хорошенькая девушка. Сидевшего за столом мужчину я не видела — смогла разглядеть только ноги в ботинках на рифленой подошве, которые он закинул на стол, однако знакомый раскатистый смех подсказал мне, что это тот, кого я ищу. Девушка, скрестив изящные обнаженные ноги, тоже смеялась. Внезапно решив, что уже достаточно наобщалась с новыми коллегами, я засобиралась домой.
Однако, вернувшись, чтобы запереть кабинет, я вдруг обнаружила, что у меня гость. Студентка, а может, сестра одной из студенток, решила я. Девушка, придвинув стул к моему письменному столу, сидела, напряженно расправив плечи. Тонкие, не очень густые волосы цвета кофе с молоком, обрамляли незнакомое мне лицо. Увидев меня, она слегка вздрогнула и вскинула на меня глаза. Огромные ее глаза оказались того же цвета, что и волосы, — кофе с молоком.
— О… простите, профессор Макфэй! Надеюсь, вы не сердитесь, что я вошла… дверь была открыта, а в коридоре такой сквозняк…
Сама я плавилась от жары, но девушка выглядела такой хрупкой, что я бы не удивилась, если бы ее сдуло сквозняком. Теперь понятно, почему ее глаза показались мне огромными — виной всему было худенькое до прозрачности лицо.
— Ничего страшного, — недовольно буркнула я. Честно говоря, я устала как собака и мечтала только об одном — оказаться дома. — Занятия ведь еще не начались…
— Ох, простите! — Девушка поспешно вскочила со стула. Она была худой как щепка и выглядела истощенной. Может, анорексия, подумала я. — Я приехала слишком поздно и еще не успела зарегистрироваться.
Я, наконец, узнала ее акцент. Восточная Европа.
— Все в порядке. Присаживайтесь. Просто я сегодня никого не ожидала увидеть. К тому же я тут тоже новичок и пока еще не знакома с местными порядками.
— И я! Я тоже новенькая! — радостно улыбнулась девушка.
Не слишком ровные зубы, явно незнакомые с достижениями американской стоматологии, невольно отметила я. Даже улыбка не могла оживить ее мучнисто-бледное лицо.
— Я… как вы говорите? Сменная студентка?
— Студентка по обмену, — мягко поправила я.
Вид у нее был такой, словно любое неосторожное слово может заставить ее расплакаться.
— По обмену, — послушно повторила она, смущенно наморщив лоб. — Но ведь это неправильно! Обмен — это когда люди чем-то меняются, разве нет?
Я кивнула.
— Но мне кажется, что колледж Фейрвик никогда не согласится послать кого-то из своих студентов туда, откуда я приехала.
Это было сказано с такой непоколебимой уверенностью, что у меня по спине пробежали мурашки.
— А откуда вы приехали? — осторожно поинтересовалась я.
Девушка затрясла головой так отчаянно, что ее длинные мягкие волосы рассыпались по худеньким плечам. Я вдруг обратила внимание, что концы их чуть влажные — как будто она их жевала.
— Знаете, границы сейчас меняются так неожиданно, что я уж теперь и сама не знаю…
Поначалу, войдя в комнату, я решила, что она выглядит младше других студентов. Но сейчас, когда она упомянула о стране, откуда приехала, меня внезапно поразило, как вдруг разом постарело ее лицо. Интересно, откуда она, гадала я. Из Боснии? А может, из Чечни? Или из Сербии? Но если девушке не хочется говорить, из какого уголка растерзанной на клочки Восточной Европы она родом, неужели у меня хватит жестокости настаивать на этом?
— Так чем я могу вам помочь? — вместо этого спросила я.
Смущенно улыбнувшись — я снова невольно обратила внимание на ее неровные зубы, — девушка заметно расслабилась.
— Я бы хотела записаться к вам на лекции. Курс «Вампиры и готическое воображение», — заученным тоном проговорила она, как будто заранее вызубрила эту фразу наизусть. — Но запись уже закончена. — Девушка нахмурилась. И тут же снова улыбнулась — мне даже показалось, что в ее глазах вспыхнуло маниакальное упорство. — Вы очень популярный преподаватель! Похоже, все хотят учиться именно у вас!
— Я тут только первый семестр, — осторожно напомнила я. — Так что я тут ни при чем. А мои лекции пользуются популярностью только из-за нынешнего интереса к вампирам и вообще ко всему сверхъестественному. Вы именно поэтому и хотите ходить на мои лекции? Наверное, запоем читали «Сумерки», да?
— Я не знаю, о чем вы… какое-то новое слово. — Девушка смутилась. — Просто прочитала, о чем ваши лекции. Там упоминается, что героиня готического романа сталкивается со злом… и выходит из этой схватки победительницей. Вот об этом мне и хотелось узнать… как можно сразиться со злом и победить.
Увлекшись, девушка вытянула шею, судорожно обхватив руками колени. Ее огромные, цвета густой заварки глаза внезапно остекленели, зрачки расширились, и мне вдруг стало не по себе. Казалось, из глубины ее души на поверхность поднимается нечто темное… заглянув в них, я даже слегка струхнула, на миг представив себе, сколько ужасного, возможно, видела эта девушка. Меня захлестнула волна ледяного страха. Я зябко поежилась.
— Конечно, я с удовольствием возьму вас, — кивнула я, жалея, что больше ничего не в силах для нее сделать. — Наверное, мне нужно что-то подписать?
Подписав бумажку, которую подсунула мне Мара Маринка, я решила, что сейчас самое время отправиться домой и немного поспать. Вся эта возня с коробками доконала меня. Я чувствовала себя так, словно согласилась выпить с Дельмарко пива — и не одну банку, а по крайней мере парочку.
Выходя из здания, я наткнулась на женщину, которая, точь-в-точь как я сама, карабкалась по лестнице, таща две тяжелые коробки. Пачка тетрадок и книг так и норовили рассыпаться — в результате ей приходилось постоянно останавливаться, чтобы поднять и снова затолкать их в коробку. Сами же коробки, казалось, вот-вот расползутся по швам.
— Давайте-ка я вам помогу.
Сжалившись над ее мучениями, я подхватила одну из коробок.
— Спасительница вы моя! Не иначе как сами небеса послали мне вас! — возведя глаза к небу, с чувством проговорила она.
Ее туалет — свободного покроя кимоно с широкими рукавами и длинная юбка из какой-то мягкой струящейся ткани — явно не предназначался для подобной работы. Светлые волосы были небрежно сколоты на затылке в пучок, который, пока мы таскали коробки, успел развалиться дважды.
— Огромное вам спасибо! — воскликнула она, вывалив содержимое своей коробки поверх груды газет и журналов, занижавшей чуть ли не весь пол в кабинете. — Я скупила все журналы, в которых было хотя бы одно упоминание о моей книге… да вот все как-то руки не доходят их разобрать.
— Ух ты!
Я с невольным уважением оглядела внушительную груду газет. «Нью-йоркер», «Пипл», «Вэнити фэр» вперемешку журналами типа «Гудзон-ревью» и «Блулайн» и литературными изданиями вроде «Поуитс энд райтерс» и «Райтерс кроникл». Потом оглядела кипы книг на столе, машинально отменив название «Феникс — восставшая из пепла».
— Так вы Феникс! — протянула я. Как-то странно было называть человека просто по имени… но, с другой стороны, после Шер и Стинга я уже ничему не удивлялась. — Кажется, я читала о ваших мемуарах.
Впрочем, как и остальная литературная Америка, мысленно добавила я. «Феникс», душераздирающая история подростка, пытающегося выжить в мире насилия и инцеста, которые царят в нищей, грязной деревушке, затерянной где-то в глуши, в свое время наделала много шума. Даже критик из «Нью-Йорк таймс», известный своими разгромными статьями, отозвался о ней с нескрываемым восторгом.
— В самом деле? — Она удивленно захлопала глазами. Я машинально отметила ее южный акцент и вспомнила, что она родом из Южной Каролины. — Как это мило с вашей стороны! Знаете, так приятно слышать, что людям понравилась моя книга… особенно если вспомнить, как нелегко мне было об этом
