– Они дураки и сволочи! – продолжал жаловаться Вовчик, – Когда у нас в подъезде случился пожар, горела проводка, у меня у одного был огнетушитель. Я тушил, – а они меня потом спрашивали: а откуда у тебя огнетушитель? Купил, говорю. Купиииил? За своиии? Огнетушитель?.. Не верят. Так и сказали – наверно спёр где-то. Это они ещё не знают, что у меня и противогаз есть, и ОЗК, и самоспасатель флотский, – и тоже купил! За свои. Дураки и сволочи, одно слово!
– Вовчик! Тут, в Мувске, можно купить пистолет, не знаешь? Отвык я от местных реалий. Как-то неприлично сейчас в Мувске без пистолета.
– Не, Вовк, не знаю. Зачем? У меня пневматичка «Кроссман» есть, – ты же и высылал, помнишь?
– Это не то. Помню я, помню – по цене как хороший пистолет, а по сути… Это, знаешь ли, на птичек охотиться.
– Ты чтооо??.. 5.5, «папский» калибр, знаешь как шьёт??
– Ну, это всё так… Не, не то всё равно, Вовчик. Слушай, а чего у тебя нормального охотничьего ружья нету?
– Ну, эта… согласно концепции… – с трудом уже переключился на новую тему Вовчик, – Видишь ли… Как-то я это по другому всё представлял. Бэ Пэ этот. Одномоментно, что ли. Чтоб бац – и все поняли: случилось-началось. И тогда уж… Ну, должны открыть армейские арсеналы, раздавать населению оружие… Его ведь много, оружия-то! И… Ну, должно появиться нормальное оружие, так везде описано! Ну сам посуди, охотничий гладкостовол сливает армейскому нарезняку вчистую! А денег на него надо… И засветка опять же! В ЛРО. Ну, регистрация. А выживальщик должен быть незаметным. Я ж даже кмуфло теперь не ношу! – ну, говорил тебе уже… А если там охотиться, на мелкую дичь, или там по зомбям – так пневматичка вполне себе!..
– Всё так, всё так, Вовчик. И всё же пока что… Во-всяком случае пока мы в городе. А то ведь до периода «раздачи оружия» можно ведь и не дожить! Вообще, конечно, главное оружие – голова, если пришлось оружие применять, – значит ты что-то не то делаешь… – начал было Владимир, но спохватился что почти слово в слово повторяет слова отца; вспомнил перестрелку в ресторане, как бежал, оглядываясь, по улице, опасаясь пули в спину, и тут же поправился: – Но когда в городе, пока ещё мирном, вдруг понадобится оружие – лучше если это будет пистолет. Или револьвер.
– «Короткоствол!» – со знающим видом кивнул захмелевший Вовчик.
– Короткоствол, – согласился с ним Владимир, – Только взять неоткуда. Если только отобрать у кого.
– У кого?
– У кого есть.
– Ты совсем в Америке гангстером заделался.
– Не. В Америке с этим всё в порядке, – завалившись спиной на широком вовчиковом диване, положив ноги на табуретку, он вытянул руку с бокалом коньяка в сторону светильника, прицеливаясь в него сквозь напиток, и на память процитировал:
– «Ни один раб не должен хранить или переносить оружие, если только у него нет письменного приказа хозяина или если он не находится в присутствии хозяина» – во! Билль о рабах, Вирджиния, 1779 год, прикинь. А мы не рабы. Рабы – не мы. И так далее. И потому в новых реалиях нужно оружие. Вот и профессор то же самое говорил… У гангстеров вот есть оружие. Вот у гангстеров бы и отнять. Нет у тебя знакомых гангстеров? Я вот вчера чуть не познакомился, но обстановка не располагала, не успели друг другу представиться. Кстати, что за оригинальный у тебя диван?.. – он поёрзал спиной на диване, постукал в него локтём, – Хрустит там что-то…
– Сейчас покажу. Но насчёт короткоствола – вряд ли. Сейчас за оружие знаешь как взялись!..
– Слышал что-то.
На грудь ему откуда ни возьмись из темноты прыгнул пушистый кролик, так неожиданно что он вздрогнул. Попытался его поймать, но тот резво ускакал куда-то за диван.
– Он меня до непроизвольной дефекации доведёт, твой Джордж.
– Вот если травматик…
– Не. Резинострел, что ли? Не, не надо. Вредная это штука. Вселяет ложное чувство уверенности с минимальной эффективностью. Недаром в Штатах резиноплюи гражданам запрещены, только полицейским. Но тех специально учат, да и в случ-чего они больше Тайзером…
– Я тебе завтра нож дам. У меня небольшая коллекция образовалась. Увидишь.
– Нож – это хорошо-о-о. Как говорится, за неименеем горничной имеем дворника… Будь у меня тогда нож… А не позвать ли нам с тобой «доступных девочек»?.. Тьфу, чёрт, вроде немного выпили, а уже заговариваюсь!
– Нож на короткой дистанции выигрывает у пистолета – точно-точно, я ролики на ю-тюбе смотрел! И сам теперь тренируюсь. Без Кондрата теперь – никуда! Давай я тебе конструкцию дивана покажу. Хрустит, говоришь?..
Он взял со стола фонарик, и отогнул край матраса. Владимир сразу обратил внимание, что фонарик у Вовчика не чета тому ноунэймовому китайскому изделию, что он сам вчера втридорога купил у таксиста – маленький, но с ярким белым лучом, видимо с разными режимами, с клипсой – цеплять за карман…
Широкий диван у Вовчика был тоже специальный, выживальщицкий. Одинаковые двухлитровые бутылки из-под минеральной воды были связаны скотчем в квадратные пакеты по девять штук – три ряда по три штуки. Каждый такой «пакет» был обтянут, обшит от руки материей, и, стоя на стороне с пробками, представлял из себя своего рода небольшой пуфик. Четыре ряда по шесть таких «пуфиков» в ряду в деревянной раме на ножках образовывали основу дивана, сверху накрытого плотным поролоновым матрасом и застеленного покрывалом. Практически всё – чисто самоделка, сделанная руками самого Вовчика. Вот и всё, если не считать того, что пластиковые бутыли были наполнены водой, и потому диван Вовчика представлял собой кроме места отдыха ещё и пол кубометра стратегического запаса воды в квартире, чем Вовчик немало гордился. Его гордость диваном дошла до того, что он великодушно позволил Владимиру спать на нём, сам привычно устроившись на полу в спальном мешке: «Надо привыкать к трудностям и лишениям, Вовка!»
– Знаешь… – уже засыпая, проговорил Владимир, – Пока суд да дело, не замутить ли нам в Мувске какой-нибудь бизнес?.. Чисто для убийства времени, наработки социальных связей и материальной поддержки штанов?.. Надо будет подумать…
НОЖЕВЫЕ УРОКИ
Сон Владимира на диване был некрепок и насыщен сновидениями: сначала его качало на волнах; ухватившись за края дивана, который, как спасательный круг, держал его на поверхности, он боялся упасть в тёмную пучину, при взгляде в которую у него кружилась голова; волны накатывали одна за другой, подбрасывая диван-поплавок, он вцеплялся в края матраса и ждал когда же этот шторм, эта бешеная качка закончится. Он просыпался, он осознавал, что это сон, – но комната продолжала кружиться перед слипающимися глазами, потолок качался, под матрасом что-то скрипело и хлюпало, – и он опять вцеплялся в матрас, боясь свалиться в качающуюся пучину.
Потом качка вдруг закончилась, и он оказался среди пустыни. Яростно палило солнце, и нужно было непременно куда-то идти, проваливаясь по колено в раскалённый песок, который противно и громко скрипел; и во рту всё спеклось и ссохлось от жажды, еле ворочался высохший язык, и зачем-то нужно было тащить с собой большой тюк, на котором было написано крупно «ништяки»; он был очень тяжёлый, но бросить его было совершенно невозможно; а потом, когда он окончательно выдохся и решил всё же бросить тюк с ништяками, тот вдруг превратился в вовчиков выживальщицкий диван; и он с радостью вспомнил, что диван-то состоит из бутылок с водой!.. Спасён, спасён! – с радостью он перевернул диван набок, отвинтил пробку с одной из бутылок и оттуда весёлой струйкой забулькала вода. Он попробовал пить, но диван был очень большой и неловкий, было неудобно, и он стал подставлять под струйку ладонь лодочкой и жадно пить из горсти, но жидкость вдруг оказалась вонючей и солёной, наверное во время шторма в бутылку попала морская вода… он проснулся.
Солнце уже взошло, было уже светло, но утро явно было ещё ранним. Владимир поднёс к лицу руку с
