в предательстве. Как ни пыталась Марта все обсудить спокойно, Сезар ушел, громко хлопнув дверью.
Марта провела бессонную ночь, выстраивая в голове некую логическую цепочку, которая все никак не хотела смыкаться. Теперь, проводив внуков в школу, Луизу с поручениями по магазинам, она сидела и ждала Бруну — единственного человека, которому доверяла всецело. Она поведала ему историю с завещанием, закончив свой рассказ описанием скандала, разыгранного накануне.
— Что ты думаешь обо всем этом?
— Ты идешь правильным путем и уже близка к истине, но подсознательный страх узнать правду уводит тебя с верного пути, и твои логические цепочки рассыпаются. Не бойся думать до конца, Марта, и ответь себе на вопрос: кто самый главный враг Клементину, и пляши от этого.
— Бруну, к чему ты клонишь? — Марта испуганно заморгала.
— Возможно, я заблуждаюсь, возможно! Но мне кажется, что Сезар знал имя наследника и приложил все усилия, чтобы навредить своему заклятому врагу. Не забывай, что завещание составлялось в конторе, где служит Лусия. А пропало оно как раз в то время, когда Сезар и Лусия жили вместе.
— Но вчера Сезар кричал, что ничего не знал о завещании. Он говорил…
Бруну не дал ей закончить:
— Могла ли Лусия сказать Сезару, в чью пользу составлено завещание Лейлы? Могла. Что должен был сделать Сезар? Уничтожить его, ведь в противном случае Клементину, приобретя немалые деньги, становился для него куда более опасным противником.
— Как он проник в квартиру? Как нашел сейф?
— Марта, не забывай, что квартира принадлежит вам, и Сезар прекрасно знал, где что в ней находится.
Марта находилась в полуобморочном состоянии. Ей нечего было противопоставить железной логике своего друга. Наоборот, чем больше она думала над аргументами Бруну, тем все очевиднее ей представлялось участие Сезара в краже завещания. Ее последним доводом в защиту бывшего мужа стали слова Карлиту о трениях между Рафаэлей и Анжелой.
Бруну с грустью посмотрел на несчастную женщину, и, обняв ее, с жалостью сказал:
— Тебе сейчас очень плохо, но правда есть правда — это сделал Сезар. Он может все отрицать, но они с Лусией были так близки, что с ее стороны было бы странно не сказать ему о наследстве, которое должен получить Клементину.
Марта вскинула на Бруну печальные глаза. В очередной раз корабль ее жизни шел ко дну.
Вечером она уединилась с детьми в библиотеке и рассказала им о своих подозрениях. Они в один голос отвергли саму мысль о том, что их отец мог что-либо украсть.
Но их уверенность не передалась Марте, она твердо решила все выяснить до конца.
На следующий день Марта появилась в кабинете Лусии. Преодолев все условности их странных взаимоотношений, она напрямик спросила:
— Ты когда-нибудь говорила Сезару, в чью пользу составлено завещание Лейлы?
Лусия внезапно побледнела.
Не дожидаясь ее ответа, Марта стала спрашивать дальше:
— Как ты думаешь, мог ли Сезар выкрасть завещание, чтобы навредить Клементину?
Лусия молча поднялась и с ужасом посмотрела на дверь. Повернулась и Марта — в комнату входил ее бывший муж. Их объяснение произошло дома, куда Сезар привез ее от Лусии.
Нервы и Марты, и Сезара были на взводе. Он упрямо твердил, что ничего не знал о содержании завещания, и не сводил с Марты злых, колючих глаз:
— Как ты, человек, которому я бесконечно доверяю, можешь подозревать меня в таких вещах?! Мы пожили с тобой столько лет. Марта! Ты страшно обидела меня.
— У меня были основания для сомнений. Я хочу их развеять, чтобы по-прежнему тебе доверять, Сезар.
Как ни странно, гневные упреки Сезара в предательстве оставили Марту почти равнодушной. Она знала себя и свою способность очень долго терпеть, закрывать на многое глаза, но, если чаша переполнялась, она шла напролом, не зная жалости.
Она вновь обратилась к Карлиту, расспрашивая его о взаимоотношениях Сезара и Рафаэлы. Ответы Карлиту не внесли ясности: Сезар никогда не бывал один в доме Рафаэлы, не звонил им… Карлиту собрался уходить.
— Не спеши, я попрошу Луизу принести нам кофе.
Карлиту многозначительно посмотрел на Марту:
— Луизы здесь нет!
— Где же она, Карлиту?
— Она давно у нас дома, разговаривает с сеньорой Анжелой в кабинете.
Марта насторожилась: слишком часто имя Анжелы всплывало там, где оно не должно бы появляться.
Бруну часто задумывался над капризами судьбы, так неожиданно приведшими его в дом Толедо, где он познакомился с Мартой и ее семьей.
Их свело горе — болезнь Гильерми, сдружила беда — развод Марты, потом появление Сандры, помощь Александру, теперь поиск похитителя завещания — так или иначе он оказался рядом с Мартой в драматический период ее жизни.
Он с радостью подставлял ей свое крепкое плечо, и, видя, с какой благодарностью она воспринимает поддержку, убеждался, что становится для нее все более незаменимым. Ему хотелось быть незаменимым для этой хрупкой женщины, стойко выдерживающей жизненные испытания. Проницательный ум, независимость суждений и богатый жизненный опыт подсказывали Бруну, что конца этим испытаниям не видно. Бруну как мог, пытался оградить Марту от бед, что сыпались и сыпались на нее, но сложное положение друга, желавшего быть больше, чем друг, сковывало его, делало несвободным в словах и поступках. Он бы с удовольствием спустил с лестницы ее бывшего мужа, заявившегося выяснять с ним отношения, но как к этому отнесется Марта? Он набрался терпения и стал слушать этого самоуверенного, двуличного человека. С первых слов Сезара Бруну стало ясно: Толедо добивается одного — положить конец его дружбе с Мартой. Сезар ловко поставил все с ног на голову. По его словам выходило так, будто именно Бруну заставил Марту прикрывать Клементину, именно он заставил ее заниматься завещанием Рафаэлы. Бруну выслушал высокомерные слова Сезара о том, что Бруну умело пользуется ситуацией и настраивает Марту против него, «человека, который ее любит и желает ей только добра».
Бруну, превозмогая себя, слушал многословные разглагольствования Сезара, изредка перебивая их короткими вопросами. Лишь когда Сезар сузил глаза и процедил сквозь зубы: «Я не шучу! Оставь ее в покое», Бруну поднялся, встал к нему вплотную и тихо, внятно сказал:
— Скоро я сорву с тебя маску добропорядочного гражданина. А теперь уходи, я занят.
Сезар в бешенстве покинул мастерскую. Но Бруну было наплевать на гнев этого циничного и жестокого человека — интуиция, доселе не подводившая его, подсказывала, что Сезар Толедо далеко не прост и однозначен. Бруну поднялся наверх, уселся за письменный стол и открыл папку с пожелтевшими газетными вырезкам, относящимися к событиям семнадцатилетней давности, случившимися в маленьком Риу-Негру. Однако звонок в дверь заставил его закрыть и спрятать папку подальше.
Он приготовился дать новый отпор недавнему визитеру, но опешил, когда порог его дома переступила неожиданная гостья. Это была Селести.
Девушка дрожала от волнения, и Бруну, прежде чем начать разговор, усадил ее за стол, быстро сообразил ужин и лишь затем дал Селести выговориться.
Рассказ девушки был сбивчив и сумбурен, но Бруну без труда понял, что бедная девушка ищет у него защиты.
— Я хочу только одного — спокойно жить и растить сына в достойных условиях. Но дона Анжела ненавидит меня, и я очень боюсь ее. Дона Анжела — страшный человек, и у нее есть свой человек в доме Толедо.
— Ты знаешь этого человека?
— Да, это горничная доны Марты, Луиза. Она каждым день бывает в доме доны Анжелы. Они шепчутся по нескольку часов. — Селести поймала недоверчивый взгляд Бруну и горячо воскликнула: — Не
