— Ну усиль. Потом проверь библиотеку: чтобы там поменьше народу, но не совсем пусто. А в архиве — чтобы никого! Там ты останешься с ней наедине.
— Слушаюсь и повинуюсь, мой господин. — Нурали сложил руки на груди и с глумливым видом поклонился. — Позвольте сопроводить вас в бизнес-приемную и доложить гостье о…
Гамид отмахнулся и встал с кресла.
— Чини систему! Найдется кому доложить!
— Изволите, ваше высочество, приказать отключить камеры, транслирующие бизнес-приемную?
Гамид лишь пронзил Нурали яростным взглядом, но промолчал. А в результате весь его гнев и ярость выплеснулись на пери. Потому, что у нее была юбка выше колен и красивые ноги! Потому, что, пытаясь сфотографировать павлина, она немного присела, и юбка заманчиво обтянула ее сзади! Потому, что у нее вдруг оказались дерзкие и страстные глаза, на которые он совершенно не обращал внимания, изучая «изумрудную пери» на экране. И эти ее глаза частенько выдерживали его взгляд, не переносимый прежде ни одной женщиной. Да что там женщины! Мужчины тоже испытывали страх перед его взглядом и робко отводили глаза.
А это женское существо с усталым лицом, в мятой одежде и в порванных на щиколотке чулках совершенно его не боялось! Проклятье!.. Эта крошечная дорожка спущенных петель у ее гибкой щиколотки противоестественно манила. Хотелось зацепить там пальцем и окончательно порвать на ней чулки, или колготки, или что там еще. Повалить бы ее на пол и сорвать с нее все… Она ведь сама тоже этого хочет! Он же видит, как томной поволокой затянуло ее глаза, как в смятении напряглась грудь, он слышит, как она напряженно задышала, и даже чувствует, как все ее поры начинают источать тончайший аромат высшего женского возбуждения…
Собственно, что такого необыкновенного? Он всегда действовал так на женщин. На всех женщин. Но чтобы на него самого женщина действовала так, трудно припомнить.
Он наговорил ей всяких резкостей, и она, кажется, тоже в итоге надерзила ему в ответ. Но он почти не понимал смысла слов, думая лишь о том, чтобы суметь не наброситься на женщину, им же самим назначенную Нурали. Наконец в полыхающий мозг все-таки пробилась здравая мысль — нужно срочно уйти туда, где нет видеокамер. То есть в восточное крыло, в свои частные покои.
— Следуйте за мной!..
Теперь он не видел ее — она шла за его спиной, — но не мог не чувствовать. От желания темнело в глазах. Он успокаивал себя тем, что она тоже безумно его хочет, и все получится сразу и очень здорово, и что, судя по всему, она отличная любовница. А Нурали она не нужна. Нурали вообще не нужны женщины. Нурали — евнух, моралист и ханжа. Небось смотрит сейчас на свои экраны, видит его с пери и злобствует. Но почему же они идут так долго? Неужели он заблудился в собственном дверце?..
Наконец они все-таки оказались в восточном крыле, и он остановился в первой попавшейся комнате. Предложил ей сесть. Сам устроился напротив и вдруг опомнился: это же малая гостиная Шахерезады, не хватало ему еще заняться любовью на ее кроватке! Тем более с иностранной журналисткой, пусть даже у нее вызывающие глаза и красивые ноги в этих рваных светлых колготках… Проклятье! Лучше смотреть не на ее ноги, а в глаза. Ей ведь точно нравится, когда он смотрит в глаза: она сразу начинает учащенно дышать, и так приятно вздымается ее аккуратная грудь, натягивая ткань жакета. Но он тут же опять одернул себя: эта особа здесь ради Шахерезады, а не ради его интимных утех, и, не узнавая своего голоса — как нарочно, она зашевелила ногами, устраиваясь на подушках, — предложил ей чаю, с опозданием досадуя, что не догадался устроить чаепитие за европейским столом, который скрыл бы эти ее ноги.
Он хлопнул в ладоши, чтобы позвать хоть кого-то из слуг. Сразу же явились двое со столом и подали чай в любимом сервизе Шахерезады, подтвердив догадку, что Нурали отслеживал на экранах его путь. Однако мысли о племяннице и первый же глоток крепкого чая — Нурали знает, что чай для него, как воздух, — придали ему сил, и он уже вполне непринужденно повел беседу. Его гостья тоже заметно расслабилась, и все пошло вполне респектабельно. До тех пор пока она не упомянула о Нурали, а потом ей по мобильному позвонил мужчина!
Это точно был мужчина, потому что потом, когда ему принесли забытый ею на столе мобильный, он не смог удержаться и, как мальчишка, вызвал последний номер. Мужской голос!.. Но тогда он просто понял, что это мужчина, как одновременно понял и то, что не потерпит рядом с ней никого, даже Нурали, даже в качестве формального супруга! Нужно было срочно придумать что-то другое, что заставило бы ее здесь остаться. И он совершенно спонтанно предложил ей возглавить образовательный телеканал!
Абсолютно безобидное предложение — такого канала у него не существовало, — она, естественно, заинтересовалась, да и он сам так увлекся этой идеей, что даже удивлялся, как она раньше не приходила ему в голову. Самым же увлекательным был безмолвный диалог глаз, не оставлявший сомнений, что эта женщина принадлежит ему, однако, как ни странно, уверена, что и он тоже принадлежит ей! Первое было нормальным и привычным, второе же — сбивало с толку, потому что слишком походило на правду, а такая правда его не устраивала! Он никогда не был под властью бабы и не собирается. Она мечтает о его объятиях? Пусть мечтает: в уверенности, что приближается к мечте, она сделает все, что он от нее потребует. Он проявит себя самым радушным хозяином и щедрым работодателем, но больше не встретится с ней до тех пор, пока она не займет свое место няньки в покоях Шахерезады!
Он дважды хлопнул в ладоши — условный призыв Нурали, — не сомневаясь, что тот давно ждет под дверью. И не ошибся.
— Сопроводите мадемуазель ван Вельден в архив. И позаботьтесь, чтобы все было в ее распоряжении. Затем…
Нурали поклонился… и вдруг по-свойски показал ей на что-то глазами! Она вернула на голову свалившийся палантин и поблагодарила Нурали улыбкой…
Гамид вскипел: эта ничтожная тень считает ее своей женщиной и переживает, что она обнажила голову перед другим мужчиной! И она понимает его без слов. Никакого отеля, никаких соседних номеров!
— Затем проводите мадемуазель ван Вельден в ее апартаменты. Вы будете жить в покоях моих личных гостей, в восточном крыле, — добавил он, не узнавая своего голоса: очень же вероятно, что ее мятый костюм и порванные колготки — результат поездки в «линкольне» с Нурали.
Нурали не выказал ни малейшего удивления, зато она растерялась и беспомощно настаивала на отеле. Неужели его догадка верна?.. Но он нашел в себе силы проявить снисхождение и разрешил ей подумать. И сам же повел ее в библиотеку, убеждая себя, что делает это лишь ради поддержания ее фантазий о власти над ним, а вовсе не потому, что ищет подтверждения своей догадке.
Как бы то ни было, но она вела себя так, как и надлежит обезумевшей от желания к нему женщины. Актерской игрой тут и не пахло, потому что он знал наверняка, что в его присутствии женщины не нуждаются ни в чем подобном, разве что в умении маскировать свои чувства на публике. Впрочем, и этим умением она практически не обладала. В итоге он уже совсем спокойно оставил ее в архиве с Нурали, рассудив, что, даже если что-то и было между ними в «линкольне», так это же было до него!
В свой рабочий кабинет он вернулся в превосходном настроении, велел подать чаю и, распорядившись по поводу апартаментов для его личных гостей в восточном крыле, засел за бумаги. Он ощущал необыкновенный прилив сил и шутя расправился с целой горой переписки, как никогда каллиграфически выводя свою подпись.
Но потом ему принесли ее мобильный… Проклятье! Он не смог удержаться, чтобы не изучить все его содержимое — от фотографий до последних звонков. Мужской голос… Ощущение стыда и омерзения. Он еще раз перещелкал все фото. Какая-то забавная парочка среднего возраста — толстяк с усами и тощая брюнетка с длинным носом. Спящая в кресле кошка. Собака возле чьих-то ног на асфальте. Потом несколько снимков его бизнес-приемной и белый павлин. Чувство стыда не проходило. Он велел перенести павлина из дворика бизнес-приемной во дворики восточного корпуса и ждал Нурали не столько с докладом о гостье, сколько чтобы тот передал ей мобильник.
— Сам, брат, отнеси, — просто сказал Нурали. — И еще я ей обещал, что ты поужинаешь в ее обществе. Она без ума от тебя.
— Вот как?!
— А лучше, брат, пообедай с ней прямо сейчас. Отмени все планы и увози ее в Альмиру. Здесь для тебя слишком опасно.
