Приедет, я ей все сама объясню! Повидаетесь заодно.
— Аннель, приезжай, поговорим. Марта откроет тебе дверь.
— Марта ван Бойгк! — восторженно взвизгнула кузина. — Я сто лет не видела ее! Я купила ее новую книжку! Ты договорись, чтобы она мне ее тоже, как те, подписала! Мне так все в фитнес-клубе завидуют! Тебе привезти чего-нибудь?
— Все есть. — Я поторопила ее и повесила трубку. — Еще одна твоя почитательница.
— Высокоинтеллектуальная?
— Исключительно. Так что ты хотела сказать мне?
— Видишь ли, — начала Марта, но телефон зазвонил снова.
— Всё, Марта, все проснулись, не будет нам теперь покою. — Я сняла трубку. — Слушаю.
— Это президентский дворец? — официально осведомилась моя школьная подруга Аньес, теперь она сама работает в той же школе. — Офицер, могу я узнать, как самочувствие секретного агента Лапар?
— Во-первых, у секретных агентов не бывает фамилий, мадам, — в тон ей возразила я, — а во- вторых, почему сведениями об их самочувствии должны располагать в аппарате президента?
— Аньес? — спросила проницательная Марта.
— Кто же еще? — шепнула я. Из всего моего окружения Марта симпатизирует только ей, причем искренне.
— Клер, я так рада, что ты жива! Можно, я к тебе заскочу, чтобы увидеть это собственными глазами?
— Пусть тоже приедет, а то мы вдвоем с ума сойдем с твоей кузиной. Скажи ей!
— Ты там не одна, Клер? Если не одна, я не приду. Я тебе потом из дома позвоню, мне сейчас пора на урок.
— У меня Марта, Аньес. Мы пьем шампанское. Приезжай, она тоже будет рада тебя видеть!
— Ну, если сама великолепная Марта ван Бойгк взялась за дело, я могу не волноваться! Все, я побежала на урок, это последний, а потом сразу выезжаю. Смело допивайте ваш брют, я привезу нам еще! Ящика хватит?
— Не дотащишь ящик, Аньес. Обойдемся парой бутылок. Пока. — И я повесила трубку.
— Зря ты отказалась, подруга. Ты, я, кузина, медсестра, Аньес, — Марта нарочито серьезно загибала пальцы, — твой придет…
— Кто?
— Пекарь твой, который не бабник. — Она невинно захлопала ресницами. — У него смена через полчаса заканчивается.
— Ты и это знаешь?
— Может, и пораньше отпустят, учитывая его семейные обстоятельства. Как-никак, невесту сковал тяжкий недуг.
Я открыла рот, чтобы ответить достойно, но не успела, потому что опять зазвонил телефон. Мы переглянулись.
— На твоем месте, я бы отключила его, — вздохнула Марта. — Или давай я поговорю.
— Говори, — я протянула ей трубку, — буду искренне тебе благодарна.
— А, привет, Жан-Поль, это я, тетя Марта. Сразу узнал? Здорово. Да, маме намного лучше. — Она вопросительно взглянула на меня.
— Давай сюда. — Я взяла трубку. — Привет, малыш. Конечно, гораздо лучше. Как ты? Еще две пары? Хорошо, не буду волноваться. Целую, звони. — Я вернула трубку Марте. — Представляешь, в жизни не звонил из института! А сегодня уже второй раз.
— Значит, что-то от тебя нужно. Или действительно взрослеет. Ты сама-то часто родителям звонишь?
— Марта, честно, я исправлюсь, а сейчас отключи телефон. Хотя бы до прихода Аннель.
Я ожидала от Марты очередной шуточки, но она очень сочувственно произнесла:
— Устала? — И направилась в гостиную, чтобы вытащить телефонную вилку из розетки.
В прихожей задребезжал звонок.
— Марта, открой, пожалуйста, это Аннель!
— Не уверена, рановато для нашей чудо-кузины.
Я услышала, как Марта открыла дверь, потом тихо предложила войти, затем шаги стали приближаться, и вдруг в ванной зашумела вода, а Марта на цыпочках вошла ко мне и шепотом доложила:
— Строгая дама хорошо за пятьдесят с седым пучком и с вот такой шелковой розой на плече. — Марта обеими руками показала размеры розы. — Она столь пристально смотрела на меня, я даже смутилась! И с порога пошла мыть руки.
— Ты ее не узнала? Это же Эрнестина по прозвищу Золотце, старшая медсестра отделения.
— В последний раз я имела счастье лежать в твоей больнице восемь лет назад. Почему Золотце?
В этот момент гостья вошла в спальню из ванной. Роза на ее плече поражала размерами.
— Рада тебя видеть, Эрнестина. — Мы давно на «ты», а Золотце на «ты» вообще со всем миром. — Познакомься, это моя Марта, Марта Рейно. А это старшая медсестра нашего отделения мадам Эрнестина Лезиньи.
— Очень приятно.
Они улыбнулись друг другу, но я обратила внимание, что Эрнестина действительно слишком откровенно разглядывает Марту. И тоже вдруг взглянула на нее глазами постороннего человека. Длинный нос на худом лице без косметики — я ведь не дала Марте времени привести себя в порядок, — огромные прозрачно-голубые глаза и не по возрасту слишком много морщин вокруг них. Темные волосы, кое-как схваченные заколкой на затылке, черное платье балахоном. Мне не понятна любовь Марты к черному, с ее худобой и с цветом лица я бы не держала в гардеробе ни одной черной тряпки.
— Золотце, а тебе никогда не говорили, что ты похожа на писательницу Марту ван Бой-г-к? — Эрнестина старательно произнесла голландскую девичью фамилию Марты.
— Вам нравится ее творчество? — равнодушно спросила моя скрытная подруга.
— Ты не читала? Клер, золотце, ты тоже обязательно прочитай! Это потрясающе! «Танцующего павлина» я проглотила два раза подряд, смеялась до слез и рыдала в голос! А сегодня я купила ее новый роман «Линия на ладони» с портретом на обложке. Представь, золотце, твоя Марта — вылитая Марта ван Бойгк! Конечно, я сейчас присмотрелась и вижу, ты, золотце, моложе. — Это относилось к Марте и, судя по всему, было комплиментом. — Если нетрудно, золотце, принеси из прихожей мою сумку, пусть Клер убедится.
— Пожалуйста. — Марта повернулась, чтобы уйти.
— А заодно сделай, золотце, нам кофе!
— У меня только растворимый, — предупредила я, — кофеварка сломалась.
— Отлично, — сказала Эрнестина, — ступай, ступай, золотце! — И, едва Марта скрылась с глаз, старшая медсестра заговорщицки зашептала: — Клер, мне звонил полицейский, я, конечно, никому ничего, ты не подумай, но, похоже, он звонил и профессору, и еще кое-кому! Золотце, что это значит? Кто такой Клод?
— Мой приятель. — К дальнейшим объяснениям я была еще не готова, поэтому сменила тему. — Странно, Эрнестина, что ты не узнала Марту. Ты же ее видела, ее муж лежал у нас в отделении, ну вспомни, телевизионщик!
— Толстый такой, смешливый? К которому по сто человек визитеров в палату набивалось?
— Вспомнила? И Марта у нас лежала, только в гинекологии. Давно, правда. Я сама ее оперировала в первый день, когда пришла в нашу больницу.
— Золотце, разрази меня гром, телевизионщика помню, а ее нет! Нет, золотце, совсем не помню! С тобой-то что стряслось? Может, перевозку вызвать? Я тебе палаточку у нас в кардиологии подберу, чтоб свои все. Ты со спиной-то не шути, золотце, это тебе не волосы, загубишь, новая нипочем не вырастет! Болит?
— Когда лежу, вроде нормально. А встать сама не могу.
— Так поехали в больницу! Чего тебе одной-то лежать?
