Он не реагировал.
— Я вполне в состоянии добраться сама. Проголосую, и подвезет кто-нибудь. — Я понимала, что провоцирую его на ссору, но удержать себя не могла, да и не хотела. Кто он такой? Почему я должна безропотно сидеть в его машине и терпеть его плохое настроение? — У меня есть деньги.
— Ну и что? У меня тоже есть.
— Так много, что вы устроили целый спектакль, когда я попыталась четно расплатиться за услуги?
— Вам никто не оказывал никаких услуг.
— И сейчас?
— И сейчас.
— Но вы же везете меня в своей машине, расходуете свой бензин.
— Это мое дело. Я хочу вам помочь.
— Но я вас не просила! Я никого не просила помогать мне!
— Просить бессмысленно. Никто не поможет, если сам не захочет помочь.
— А вы хотите?
— Да.
— Вы уверены, что хотите именно помочь, а не чего-то еще?
— Вы опять про деньги?
— Нет.
— Слушайте. — Впервые за всю поездку он посмотрел на меня. Темно-серые глаза были очень грустными. — Вы все время пытаетесь уличить меня в том, что я мужчина. Я это и без вас знаю. Что в этом плохого?
— Дайте мне еще одну сигарету.
— А вы не будете кашлять? Это же не ваш сорт.
— Не буду.
Он достал пачку и щелкнул зажигалкой.
— Все-таки укутайтесь пледом. Я же вижу, что вы дрожите.
Я не стала спорить и повернулась за пледом.
— Смотрите, там шотландцы! — вдруг сказал Клод.
— Где?
— Да вон два парня голосуют у обочины.
Впереди действительно виднелись две фигурки в развевающихся на ветру широких юбочках.
— Но юбки носят не только шотландцы. И с чего вы взяли, что они парни?
— Разве не видно?
— Девушки тоже бывают высокими, да и юбки не всегда говорят обо всем.
— Бросьте. Это мальчишки.
Мы поравнялись с голосовавшими. Это действительно были двое очень молодых парней в шотландских килтах. Клод распахнул заднюю дверцу.
— Садитесь, ребята. Продрогли, небось?
Парни бурно заговорили, размахивая руками, но в машину не полезли. Клод растерянно посмотрел на меня, потом на них.
— Вы чего, правда, из Шотландии?
Парни опять залопотали.
— Из Эдинбурга, — сказала я. — Но я плохо знаю английский.
— Из Эдинбурга? — радостно уточнил у парней Клод, те не менее радостно закивали и снова заговорили о чем-то.
— Им нужно на Монмартр, — поняла я. — Но их никто не хочет везти. У них нет денег.
— Так пускай садятся. Отвезем на Монмартр. — Клод поманил парней, приглашая в машину. — Все равно по дороге.
Я не стала возражать, что это приличный круг по Парижу. Если Клоду нравится заниматься благотворительностью, пусть. Иначе мы опять начнем ссориться.
Тем временем шотландские мальчишки забрались на заднее сиденье и прижались друг к другу, как котята. Они были вряд ли старше моего сына. Я отдала им плед и попросила говорить помедленнее.
— О'кей, мэм, и спасибо, — поблагодарил тот, у которого пробивались робкие усишки. — Я — Шон, а он — Боб.
— Я Клод, — представился Клод, — а мадам зовут Клер.
— Клер?! — обрадовался Боб. — Мою маму тоже зовут Клер!
— А моего сына зовут Жан-Поль, — зачем-то сообщила я.
— А у меня сестра Мари и брат Чарльз, — сказал Боб.
— А мою маму зовут Энн, — поддержал беседу Шон.
— А мою — Флоринда, — произнес Клод.
Это произвело впечатление.
— Клер, спросите их, как шотландцы попали в наши края?
Потребовались определенные усилия для понимания как моего жуткого, так и довольно специфического английского наших пассажиров. Сюжет же оказался довольно банальным.
Шон и Боб — музыканты и вчера впервые в жизни оказались в Париже. Благодаря туннелю под Ла- Маншем они приехали в Париж на автобусе со всем музыкальным коллективом чуть ли не прямо из своего Эдинбурга для участия в фестивале фольклорной музыки и сразу же отправились на сцену. Затем выступали другие группы, а зрители и участники танцевали и знакомились. Таким образом Боб и Шон познакомились с юными парижскими «бьютифул леди», которые посоветовали им не ехать со своими земляками в гостиницу, а провести свободное время с юными «бьютифул леди» так, «как это принято в Париже». Шон не хотел ударить лицом в грязь перед Бобом, а Боб — перед Шоном.
Короче говоря, шотландские «плейбои» уселись в машину юных «бьютифул леди», которые завезли их невесть куда, где они провели какое-то время так, «как принято в Париже». Как именно, вспомнить не мог ни один. Но самое ужасное заключалось в том, что проснулись они «в чистом поле» и с вывернутыми карманами. И, если бы не «добрые мистер и миссис Клод», неизвестно чем могла закончиться вся эта история, но теперь Шон и Боб надеются, что «добрые мистер и миссис Клод» отвезут их на Монмартр, а уж там-то они обязательно разыщут своих, потому что сегодня ансамбль Шона и Боба выступает снова.
— А где? — спросил «мистер Клод», и я перевела его вопрос.
— На Монмартре, сэр, миссис, — серьезно ответил Шон.
— Где именно? — уточнил «сэр», и я вместе с ним.
Эдинбургские гости переглянулись.
— В кафе на Монмартре, — ответили они в один голос.
— Как называется кафе? — спросила я. — Там их много.
Это известие взволновало парней, потому что они были уверены, что заведение, в котором они выступали, так и называется «Кафе на Монмартре».
— А вывеска? Там же наверняка была вывеска? Что было написано на ней? — Клод заволновался тоже.
Вывеску парни не могли вспомнить, но, по утверждению Боба, там была большая терраса, откуда виден весь Париж. Шон не помнил даже этого.
— Я понял, — Клод усмехнулся, — это кабаре «Проворный кролик», самое туристическое место.
Глава 9, в которой о фестивале даже не подозревали
В «самом туристическом месте» ни о каком фольклорном фестивале даже не подозревали, на хваленой террасе резвился ветер, тем не менее, несмотря на мало располагающую к сидению на свежем воздухе погоду, публики за столиками было предостаточно, причем в основном ее составляли обвешанные
