Петю в покое.
Я пустой – обвинял сам себя Петя, – бесполезный. Ни на что не способный калека. Беспомощная Креветка. Пучеглазый, криворукий представитель подотряда плеоцимат. В чем мое предназначение? В том чтобы своими страданиями заполнять вселенский вакуум? Чтобы веселить других своими жалкими потугами казаться нормальным?
– Я не могу! – выкрикнул Петя в небо. – я не могу ему помочь!
Слабый пульс следователя теперь полностью затих. Но в этом плеске льющейся с неба воды было сложно что либо разобрать.
– Он мертв. – продолжал общаться Петя со своим невидимым собеседником, – чего Ты еще хочешь от меня? Я не могу ему помочь! Ты не дал мне ничего. Зачем Ты требуешь от меня невозможного?
Восседающий на небесном престоле, От начала Сущий, хранил молчание.
Петя пошарил в кармане, но не обнаружил там Нового завета. Обычно в маленькой книге он находил ответы на многие вопросы. Теперь же и ее не оказалось рядом.
– Ты оставил меня одного! – голос Пети срывался на крик. – зачем давать зыбкие иллюзии, клишейные обещания? Чем ты лучше остальных? Почему я должен верить именно в Тебя, если ты, как и все, оставил меня когда я больше всего в Тебе нуждаюсь?
'Ты не один.'
На удивление Пети голос прозвучал не в громовом раскате. Едва слышный, он исходил из самых глубин истерзанного юношеского сердца.
– Если ты действительно слышишь, подскажи как помочь ему, как спасти жизнь?
'Ты не можешь.'
– Что же мне делать? Чего же ты хочешь от меня? – повторил Петя тот самый вопрос, который уже задавал раньше, за мгновение до того как попасть под колеса машины. Казалось, это произошло целую вечность назад.
'Нет, не так. – поправил его Голос, – Чего ТЫ хочешь от меня?'
– Чего я хочу? – удивился Петя, сконфуженный таким поворотом в диалоге, а это действительно был диалог, Петя в этом не сомневался. – помощи. Я не могу ничего сделать. Мне нужна помощь.
'Попроси'
Петя закрыл глаза. Паника постепенно отступала. На ее место приходили покой и осознание, что сейчас вершится что-то на самом деле невероятное. Что-то о чем институт со всеми обезумевшими от ложных чудес преподавателями не могли даже помыслить. Петя, едва слышным голосом, начал формулировать свою просьбу в слова. Просьбу, которую тысячелетиями люди по всему миру называют молитвой. Слова не складывались в предложения. Словно кусочки пазла из разных наборов они не желали объединяться.
'Нет другого Имени.' – подсказал Голос.
Имя. На память ему пришёл отрывок из первого послания Иоанна:
тьма проходит
И Истинный Свет Уже Светит.
Петр, мокрыми пальцами, посильнее ухватился за пальто следователя, и прошептал Имя.
Казалось что само Небо вошло в него. Обжигающее тепло прошло по всему телу Пети, и через его изуродованные руки, словно бегущий по проводам ток, влилось в бездыханное тело Гальцева. Глаза следователя неожиданно открылись, тусклое свечение окутало его лицо, подбородок, постепенно подбираясь к горлу в котором зияла дыра. На глазах у потрясенного Пети рана с невероятной скоростью затягивалась. Следователь издал гортанный звук похожий на кашель. Рука Гальцева потянулась к тому месту, где мгновение до этого находилась смертельная рана. Дрожащие от волнения пальцы погладили гладкую кожу. Не осталось даже шрама. В лице ошеломленного следователя одновременно читались восторг вперемешку с неподдельным ужасом.
– Как ты это сделал? – медленно проговаривая каждое слово, словно боясь что рана вновь откроется, поинтересовался следователь.
– Я ничего не делал – отозвался Петя.
Он уже было собрался рассказать Гальцеву как все было на самом деле, но тот его перебил.
– Твои руки! – воскликнул Гальцев и в голосе его слышалось еще большее изумление, чем когда он обнаружил себя исцеленным.
– Не делайте вид, словно раньше не замечали, – обиженно отозвался Петя пряча свои ладони за спину. – нашли время издеваться.
– Да нет же. – отмахнулся Гальцев пытаясь приподняться на локтях, – взгляни на них.
Петя не спеша поднес свои ладони к лицу. То что он увидел, заставило его открыть рот и просидеть так не двигаясь несколько минут. Уродство, которое он с самого рождения наблюдал каждый день исчезло. Теперь же он заворожено смотрел на свои идеально ровные пальцы. Они сгибались и разгибались повинуясь его мысленным командам. Ощущения были такие, словно он заново учился ходить.
– Даже так, – со смехом в голосе сказал Петя. Не перестающий удивляться следователь так и не понял к кому тот обращался.
Дождь перестал поливать землю, и яркое солнце вновь начало согревать, как вчера и третьего дня. На глазах Пети засверкали слезы. Но в первые в его жизни это ни были слезы безысходности и отчаяния.
ГЛАВА 21
'Рогожин Гаврил Афанасьевич, и я сознательно опускаю упоминание о вашем титуле князя, так как наша социал-демократическая партия не признает подобных классовых неравенств. Вы обвиняетесь в преступлении против человечества. Вы злоупотребили вашими полномочиями и безнаказанно крали жизненную энергию у беззащитных крестьян и рабочих. За подобный беспредел вас бы стоило приговорить к расстрелу. Но вы подали прошение о предоставлении вам политического убежища в Испании. Товарищ Антонио Гауди согласился в обмен на вас выдать некоторых заключенных. Мы приняли это предложение от общества Кинезис. Ближайшим же поездом вас депортируют в Каталонию.
Закрытое заседание организации 'Светоч'
Дата: декабрь1917 года
– Здесь тупик. Но есть лестница и вроде люк на чердак. – подытожил Радист.
– Учитывая что мы под землей, то это скорее люк ведущий не на чердак, а в погреб. И мы с вами в погребе, если ты конечно ищешь аналогию. – ответил ему Захар, помогая Таше встать на ноги и опереться о стену.
– Ой, – смущенно подметила Таша разминая руками отекшую щиколотку, – даже не знаю получится ли у меня туда вскарабкаться.
– Если что, я подсажу, – предложил помощь Радист. Затем, заметив суровый взгляд Захара, быстро добавил, – без рук, разумеется. Ты вряд ли тяжелее пятидесяти килограммов. Думаю моей бионики хватит чтобы поднять тебя вверх.
– Для начала нужно открыть люк, – отозвался Захар.
Он поднял руку вверх, и сделал жест, словно бросая пригоршню песка в направлении к люку. Вопреки его ожиданиям люк не отлетел в сторону, и даже не приоткрылся. Захар повторил жест на этот раз с большим рвением и раздражением. Ничего не происходило. Он, обескуражено посмотрел на свои
