– Мы ученные, а не алхимики, – я привстал из кресла, грозно возвышаясь над ним, – Можете здесь обыскать все и убедится, что клеток нет, как и камер для пыток. Это не тюрьма. Студенты покидают стены института так же свободно как в них и входят. Силой здесь никого не держат.
– Не сомневайтесь, именно так мы и поступим, – холодно молвил следователь, – и не думайте, что на этом я остановлюсь. Мне нужен полный список людей работающих над вашим проектом. Список всех выпускников с грифом 'одаренные', или как вы там их обзываете, их дальнейшая судьба. – теперь и он привстал и смотря мне в глаза продолжил, – Я сделаю все возможное чтобы это дело было расследовано до мельчайших подробностей, и если будет такая необходимость разберу это место по кирпичику. Я подключу все отделы на поиски двух пропавших студентов и получу от них интересующие меня ответы. И не допусти Бог, если я обнаружу еще хотя бы один труп, и вы каким-либо образом будете причастны. Сам защелкну наручники.
– Надеюсь у вас имеется необходимое постановления суда, иначе я не могу удовлетворить вашу просьбу.
– Постановление будет. Но если обнаружится еще один труп, оно мне не понадобится.
В кабинете стало жарко. Или это я вспотел от волнения. Пришлось ослабить галстук. Пальто же следователя было застегнуто на все пуговицы. Но это не доставляло ему никаких видимых неудобств. Да, он уверен, что полностью контролирует ситуацию. Да, я его недооценил. Ну, ничего, все же у него была слабина – самоуверенность.
– С сего момента я не спущу с вас глаз, – медленно проговорил он каждое слово. – слышите, Ректор?
– Не ректор, – поправил я, и возвращая самообладание добавил, – Временно исполняющий обязанности. Пока совет не выдвинет своего кандидата.
Наивный, - подумал я, - так надеется на свои глаза. А не знает, что имея дело со мной, меньше всего нужно полагаться именно на них.
– Он приходил, как вы и говорили, – сообщил Аксаков в телефонную трубку, – разнюхивал тут.
–... (настойчиво)
– А вы уверенны что это необходимо?
–... (заверительно)
–Дело ваше. Но хотел бы я на вас посмотреть если он действительно на что-нибудь наткнется в ходе расследования.
–... (с угрозой)
–Эта наша общая вина. Я всего лишь выполняю возложенные на меня обязательства.
–... (многообещающе)
– Да, будьте добры позаботьтесь об этом.
Конец разговора.
ГЛАВА 4
– Как вы, будучи христианином собираетесь выполнять возложенные на вас функции? Не будут ли религиозные предубеждения мешать вам в принятии решений?
– Я осознаю на что подписываюсь. Как и всем нам мне есть в чем каяться.'
Из аттестационного собеседования на должность финансового директора 'Kinesis Corp.'
Кандидат на должность: (зачеркнуто)
Серый город, подобно безмолвной вдове, тусклыми окнами хрущевок апатично наблюдал как он медленно умирает.
'Я умираю' - твердил себе Пётр, 'я уже умер'. Тело же его, как бы всячески противясь этой мысли, продолжало панический бег. Он ни на секунду не сомневался, что как только его ноги остановятся, или хотя бы собьются с темпа, сердце его перестанет биться. В висках словно ожил тяжелый состав, несущийся навстречу и монотонно стуча о рельсы его сознания, а обезумевший машинист непрестанно подкидывал в топку не уголь, а адреналин.
Былая самоуверенность и хладнокровность безвозвратно исчезли, словно их никогда и небывало. Его переполняло ощущение, что кто-то нахально поселившись в его голове виртуозно искажал мысли и нашептывал безумные идеи. Теперь же Перт испытывал непередаваемое осознание пустоты. Как будто пробудившись ото сна понимаешь, что пока ты спал, кто-то тем временем был тобой. И пока ты находился в грезах случилось непоправимое.
Нет, не страх вынуждал его бежать уже с полчаса заставляя шарахаться редких прохожих, и давить по тормозам перепуганных водителей, а ужас от постепенного осознания происшедшего гнал его в перед.
Это конец.
'Нет!' – возразило тело, не желающее прерывать свое существование.
'Да.' – взмолило сознание, измученное и жаждущее покоя.
Покой и вечность. Но это была привилегия праведников, коим Петр ни как не являлся.
'Помоги' – безмолвно обратился он к небесам. Он многое видел и знал, чтобы быть простым материалистом не верующим в потустороннее и необъяснимое. Но разум его никогда особо не напрягался размышлениями о Творце. Хотя писание ему было знакомо. На память пришел отрывок из псалма:
'Господь творит все, что хочет, на небесах и на земле, на морях и во всех безднах; возводит облака от края земли, творит молнии при дожде, изводит ветер из хранилищ Своих.'
'Чего Ты хочешь?' – начал Петр, наверное, свою первую за десять лет молитву. – 'Я знаю что мы, наивно, хотели стать Тобой, обладать силой. Я виноват перед Тобой. Но чего ты хочешь... что ты сделаешь со мной теперь?'
Он резко свернул за угол, и перед его взором возник массивный купол монастыря, возвышающийся над крышами зданий. Одинокий голубь парил над изваянием покрытого золотом креста. А может это просто разыгравшееся воображение дорисовывало недостающие элементы божественной картины.
'Крест. – задыхаясь прошептал Петр – Неужели Ты страдал на кресте ради такого как я? И я знал об этом всегда. Что там говорили в интернате учителя воскресной школы? Нет другого Имени под небом которым... Это же так просто!'
– Прости! – давя подступившие слезы прокричал Он.
Солнечный свет золотом преломился от купола, слепя глаза. Петр, жмурясь, поднес дрожащую руку к лицу, ноги же его продолжали бежать по асфальту, вынося его на проезжую часть.
Водитель белой девятки даже не успел осознать что произошло. Тело юноши, врезавшись в радиаторную решетку, от сильного толчка подпрыгнуло вверх, перелетело через капот и отскочило в сторону создавая на лобовом стекле авангардный рисунок подозрительно смахивающий на паутину. Петр приземлился на выложенную брусчаткой дорогу. Сломанные ребра копьями воткнулись в грудь, безжалостно, подобно полевому хирургу оперирующему без анестезии, на самом деле спасая ему жизнь.
'А вот и тот самый закат, насладиться которым предстоит каждому живущему на земле, – словно в бреду размышлял Петя, – Кому-то позже, кому-то раньше'.
