нее, надо было обладать и ловкостью, и смелостью.
Гребной спорт освоили тоже самостоятельно. Недалеко от нашего стадиона была устроена для рабочих лодочная станция, охраняемая стареньким сторожем. Взрослые пользовались ее услугами очень редко. С разрешения сторожа мы садились в лодки и пускались в путь по Неве, гребя против течения. Пройдя на веслах определенный отрезок, возвращались на станцию.
Вот так, исподволь, я и мои сверстники, вообще-то не задумываясь о том, чтобы стать знаменитыми спортсменами, сами себя к этому готовили. Часто с нами, мальчишками, ходила купаться на Неву высокая девочка Клава Алешина. Мы жили с ней на одном этаже. Впоследствии она стала знаменитой пловчихой, рекордсменкой страны. С детства запомнился мне очень аккуратный мальчик в коротких чистых штанишках, который приходил на халтуринский стадион всегда с мамой. За это мальчишки подвергали его жесточайшим насмешкам и каждый раз норовили вывалять в грязи — уж очень нелепо он выглядел среди нашей чумазой братии. В конце концов ему поставили ультиматум — или приходи без мамы, или вовсе не приходи. Пришлось ему упросить маму не сопровождать его на стадион, после чего отношения у него с ребятами наладились. А сам мальчишка — это был Виктор Набутов — стал впоследствии прекрасным футбольным вратарем и популярнейшим спортивным комментатором.
В зимнее время мы любили играть в хоккей. В кладовках стадиона было много брошенного спортивного инвентаря, оставшегося в наследство от англичан. Мне достались жексонки с длинными закругленными носами, мешавшими быстро передвигаться по льду. Я отрезал их и гонял по катку на большой скорости. Клюшку, как и все ребята, сделал сам. Брался стебель камыша, и к нему приделывалась разломанная пополам конская дуга. Сверху наклеивалась кожаная обмотка.
На катке пропадал часами, но футбол не забывал и зимой. Пока хоккейная одежда сушилась у печки, я выходил с мячом в коридор, узкий и длинный. Молодежь частенько устраивала здесь танцы, проходившие всегда в обстановке чинного веселья. Аккомпанировал мой старший брат Александр, прекрасно игравший на гитаре и баяне. Я частенько становился рядом с ним и с восхищением следил за его пальцами, мечтая научиться играть так, как он. Но Александр, видимо, не замечал моего интереса к музыке, а сам я не решался к нему обратиться.
В этом коридоре нам разрешалось играть в футбол. Играли арабским мячом — это такой маленький литой мячик черного цвета, по размеру чуть меньше теннисного, напоминавший голову маленького арапчонка. Устраивали матчи — трое на трое, причем к игре детворы часто присоединялись взрослые.
С футбольным мячом я не расставался никогда. Ложась спать, клал его под кровать. Успехи на футбольном поле сделали меня своего рода кумиром ребят Малой Болотной улицы. Они, кстати, и окрестили меня «Пекой». Помню, как по дороге в школу (я учился во вторую смену) меня частенько останавливали старшие ребята-беспризорники. В те годы они тоже сколачивали футбольные команды и проводили «чемпионаты» на небольших площадках во дворах. Каждая такая команда закрепляла за собой «стадион» — клочок земли между многоэтажными зданиями.
Эти ребята сразу оценили мою игру. И сколько раз повторялось одно и то же: они отбирают у меня школьную сумку и тащат играть за свою команду. Я упираюсь, говорю, что отец будет ругать меня за прогулы в школе, но все мои доводы оказываются для них совершенно неубедительными:
— Пекочка, еще успеешь выучиться! А у нас сейчас очень важная игра, нам надо выиграть!
Приходилось соглашаться. Вернувшись домой, я находил в своей школьной сумке «гонорар» за выигранную встречу. Помню, что поначалу я просто испугался, обнаружив деньги, — сумма была довольно значительной. Рассказал обо всем отцу, и тот приказал немедленно их возвратить. Однако ребята отказались взять деньги обратно, сказав, что я их заработал, а отцу велели передать, чтобы не совался в чужие дела. Мне оставалось только подчиниться. Однако со временем, честно признаюсь, мне понравилось иметь собственные средства — я тратил их на мороженое, сладости. Поэтому занятия в школе прогуливал с большой охотой. Проверять меня было некому — родители работали допоздна.
Футбол давал мне еще один вид заработка — «чаевые». А получал я их следующим образом. Мои старшие братья Александр и Иван частенько после работы приходили потренироваться на фабричный стадион. Среди их партнеров было несколько футболистов, приехавших из Подмосковья, в том числе Мурашов (выступал даже за сборную команду Ленинграда) и Григорий Архангельский (отец Евгения Архангельского, с которым мы впоследствии выступали за ленинградское «Динамо»), Старший Архангельский заведовал винным магазином тут же на Охте, неподалеку от нашего стадиона, а выступал за команду «Пищевкус». Единственным из подростков, которого допускали к тренировкам взрослых, был я, поскольку мог состязаться с ними на равных. Помню, во время игры дадут пас Архангельскому, а я его перехвачу. Тот ругается:
— Петька, ты что, черт, стоишь, что ли, за мной?
Обычно после тренировки меня отправляли в магазин за водкой. Архангельский давал мне записку к продавщице своего магазина и при этом добавлял:
— Купишь десять бутылок, сдачу возьмешь себе!
Получив заказ, они всей компанией шли в «Шестерку» — дом № б по Малой Болотной улице, где находилась пивная. Называлось это мероприятие «делать разбор игры». Такие же походы устраивались и после игр на первенство города. Порицать их не могу — они честно трудились на своих рабочих местах, были хорошими специалистами, а досуг проводили так, как им нравилось. К тому же тренировались и играли в футбол они с усердием и азартом, достойным всяческого подражания.
Глава вторая
Дебют, «подобный взрыву бомбы»
Уже в детском возрасте я начал внимательно присматриваться к игре взрослых футболистов. Признаюсь, мне она совершенно не нравилась. Играли тогда по системе пять в линию. Темп был невысокий: выполнят удар по мячу и пешком идут обратно на свои места. Все это казалось мне настолько скучным и примитивным, что я начал задумываться над тем, как сделать игру интересной и красивой. Тренируясь со сверстниками, стал придумывать приемы, позволяющие подержать мяч подольше, уйти от соперника, да и вообще просто его обмануть.
Обычно технические новинки получались у меня сами собой. К примеру, вот так. Однажды мы играли во дворе, представлявшем собой небольшую неогороженную площадку с несколькими деревьями, скамейками и столом, за которым взрослые в свободное время сражались в шашки или домино. Во время игры возникла ситуация, когда преследовавший меня высокорослый парень буквально «сидел на пятках». Решение пришло мгновенно. Я пробросил мяч под стоящей справа скамейкой, а сам перепрыгнул через нее и снова завладел мячом. Не ожидав такого трюка, мой преследователь сделал попытку затормозить, развернуться вправо вслед за мной, но не удержался на ногах и упал. Подобных экспромтов, приводивших в беспомощность соперников, появлялось у меня все больше и больше.
Прямо напротив двора находилась проходная фабрики, и наша игра как-то привлекла внимание вышедших оттуда английских специалистов. В те годы их приглашали на фабрику для обмена профессиональным опытом. Большие знатоки футбола, англичане, увидев, что вытворяет с высокорослыми соперниками белоголовый мальчишка, шумно выражали свое восхищение. Стали наблюдать за мной и наконец обратились к моему отцу, с которым непосредственно контактировали на работе, дескать, не знает ли он, чей это мальчик:
— Ну, молодец! Ну, талант! Мы хотим взять его с собой в Англию!
Отец очень обрадовал их, сообщив, что всего у него четыре сына, двое старших уже играют в фабричных командах, а этот «беленький» — его третий сын. Англичане бросились целовать отца со словами:
— Ну, с вами-то, Тимофей Дементьевич, мы договоримся!
Однако тот возразил, что решать будет не он, а мать. Они направились к нам домой, но получили категорический отказ. Мать рассуждала очень просто: «У меня четыре сына, две дочери, и всех я люблю и никого не отдам!» Англичане не сдались, стали ее уговаривать не торопиться с ответом. Но все было напрасно. Тем не менее их внимание к моей игре не ослабло.
