– Ясное дело! Разве ты можешь ответить иначе? – намеренно ядовито протянула Крисси.
– Ах ты, стерва! – огрызнулся Гай и как ошпаренный выскочил за дверь.
В доме и без того холодно, и нечего разводить лишнюю сырость, пожурила себя Крисси примерно через час, однако слезы незаслуженной обиды и неожиданной утраты обретенной, как ей казалось – навсегда, любви брызнули из ее глаз, когда она уже считала, что успокоилась.
Чтобы чем-то занять хотя бы руки, если не мысли, она до позднего вечера скребла и отмывала тесную кухню с давно устаревшей плитой и древней раковиной с таким остервенением, что руки ее болели и ныли так же сильно, как и сердце.
Господи, как только она могла оказаться такой наивной дурочкой и поверить Гаю, когда он говорил, что любит ее? Должно быть, она была очарована, околдована, опутана каким-то злым волшебством. Крисси искала и не могла найти никакого разумного объяснения случившемуся – его просто не было.
Разумеется, Гай не испытывал к ней никакой любви. Разве можно в этом сомневаться? Он ведь даже по-настоящему не знает ее! Возможно, он просто использовал ее, чтобы пережить боль безответной любви к Джении – безответной и неразделенной, по крайней мере, по его словам. Конечно же, он не любит Крисси. Да и она тоже его не любит. Но в таком случае, почему она ведет себя словно героиня древней трагедии, почему заламывает руки и плачет? Да! Заливается в три ручья, одна, в пустом, сыром, холодном доме? Ей надо радоваться, что так быстро раскусила его!
А чего стоят все его выдумки о том, что он повезет ее в Амстердам, чтобы купить там кольцо для помолвки! Да уж, не приходится сомневаться – без Гая жизнь ее будет намного, намного лучше и спокойнее, убеждала себя Крисси.
Выбежав от Крисси, Гай не возвратился к себе. Он просто не смог. Впервые с тех пор, как бурные дни юности остались позади, он вдруг вспомнил, что именно испытывает человек, которому отчаянно хочется выплеснуть накопившиеся эмоции. Гай мрачно размышлял о том, что сейчас не прочь врезать кому-нибудь изо всех сил. Вот именно, изо всех сил!
Он нахмурился, сообразив, что ноги сами собой привели его к старой школе – той самой, где годы учебы были омрачены страхом перед Чарли Плэттом.
«Рано или поздно я бы сказала тебе правду», – защищалась Крисси, когда он упрекнул ее во лжи. Но с какой стати он должен верить ей, да и может ли он ей верить, после того как видел в гостиной ее дома этот проклятый столик? А она еще имеет наглость утверждать, что столик принадлежит ее семье!
На какую-то долю секунды Гаю показалось, что в глазах Крисси мелькнуло что-то такое, что чуть не заставило его усомниться в своей правоте… Но потом она обвинила его в непостоянстве и бросила в лицо презрительное замечание насчет Дженни.
Гай расхаживал по игровой площадке, вновь и вновь прокручивая в голове свою ссору с Крисси. Гнев его угас, и душу заполнила горькая пустота. Казалось, все его мечты навсегда разбиты.
Да, ему с самого начала следовало внять внутреннему голосу, который не раз за последние два дня приказывал ему быть осторожнее, а он… Но теперь уже ничего не изменишь. Его чувство к Дженни можно было бы назвать спокойной нежностью, и Гай успел примириться с этим, поскольку понял, что слишком долго был один и Дженни привлекла его именно способностью сострадать и сопереживать.
Любовь к Крисси свалилась на него как снег на голову. Все произошло так внезапно. Он испытал одновременно и страсть, и жажду обладания, и мальчишескую беззаботность, заставившую его забыть о привычной осторожности. Последние два дня Гай с трудом узнавал себя. Да, в его любви к ней было все…
Любовь? Губы Гая искривила насмешливая ухмылка. Словно испугавшись самого себя, он круто повернулся и зашагал к дому.
Господи, кого он пытается обмануть? Любовь… Ведь в действительности от чувства, которое он испытывал к Крисси, невозможно избавиться одним волевым решением, как бы ни требовала того его уязвленная гордость.
Полчаса спустя, когда Гай вернулся к себе и прошел на кухню, показавшуюся ему особенно неуютной, ему бросились в глаза пакеты с продуктами, которые он купил к романтическому ужину с Крисси. Нахмурившись, Гай решительно швырнул покупки в мусорное ведро.
На столе осталась бутылка вина. Гай хотел было выкинуть и ее, но остановился. Нет, это уже чистое святотатство! Достав штопор, он откупорил бутылку и рассеянно налил себе стакан.
Вино ему понравилось, но даже его сладковато-терпкий вкус не смог заглушить тупую боль, что терзала его душу. Гай залпом осушил стакан и тут же налил себе еще, с горечью размышляя о том, что был уверен, будто неплохо разбирается в людях. Так было до этого вечера, когда жизнь доказала ему, как мало он знает. Крисси удалось без каких-либо усилий обвести его вокруг пальца.
Стакан был пуст. Гай нахмурился и вновь наполнил его. Бесполезно проклинать судьбу, которая свела его с этой лживой женщиной. Уж лучше проклинать самого себя за то, что он так жестоко обманулся. Гай уставился на полупустую бутылку. Пожалуй, нет смысла оставлять вино. Прихватив стакан и бутылку, он направился к лестнице.
Гай спал, и ему снилось, что он крепко обнимает Крисси, наслаждаясь таким знакомым ароматом ее тела. Вдруг он ощутил, как она напряглась и, обернувшись через плечо, взглянула на какого-то человека, что стоял неподалеку, наблюдая за ними.
– Почему ты смотришь на него? – ревниво поинтересовался Гай и увидел Чарли Плэтта, насмешливо ухмыляющегося в тени школьных ворот.
– Мне пора, – решительно заявила Крисси, высвобождаясь из объятий Гая.
Неожиданно Чарли оказался возле них, возвышаясь над Гаем, как, бывало, в детстве. Он презрительно усмехнулся, когда Гай взял руку Крисси в свою.
– Ты что же, на самом деле решил, что ей нужен ты? – с вызовом произнес Чарли, и Гай увидел, как он обнял Крисси и повел ее прочь. До Гая донесся хриплый смех Чарли. И его льстивый голос: – Посмотри, Крисси, что я тебе принес. – Он показал ей столик, который почему-то оказался стоящим посреди тротуара.
– Нет, не бери его! – воскликнул Гай, но Крисси лишь негодующе расхохоталась.
– Ясное дело, я возьму его, – ответила она. – Он мой. Чарли подарил его мне.
– Да нет же! – запротестовал Гай и проснулся от звука собственного голоса. Он рывком сел на постели, растерянно моргая и глядя в темноту. Похоже, даже во сне ему нет спасения от переживаний.
«Крисси не горит желанием объявлять во всеуслышание о том, что Чарли Плэтт – ее дядя», – заметила Дженни несколько часов назад.
«Никто не крал этот столик! Он принадлежал еще моей прабабушке», – с гордостью сообщила ему Крисси.
«Полиция подозревает, что в шайке, которая занимается кражами со взломом, главарем является женщина», – сказала Дженни.
Гай застонал и перевернулся на другой бок, изо всей силы ударив по подушке. Нет, не может быть, что Крисси связана с ворами, теми, что недавно вломились в Квинсмид. В этом он совершенно уверен. Но ведь точно так же он еще сутки назад был уверен в том, что Крисси неспособна на обман и ложь!
Он окончательно проснулся и лежал на спине, глядя в потолок. Абсурд, но даже после всего, что ему стало известно о Крисси, тело его – впрочем, не только тело, но и душа – отчаянно тосковало по ней, и каждая клеточка его существа наполнилась горькой болью от неожиданной разлуки.
Гай понимал, что еще никогда не испытывал подобных чувств ни к одной женщине, даже к Дженни. Получается, в одном он оказался прав – Крисси действительно та единственная в мире женщина, которую ему суждено любить. Впрочем, в остальном он жестоко заблуждался – даже когда воображал, будто она разделяет его чувства.
Именно поэтому он никак не мог взять в толк, как она допустила, что они стали близки. Быть может, от нечего делать? Просто чтобы приятно провести время, пока она занимается своими делами в Хэлсвиче?
Гай мог бы поспорить на что угодно, что Крисси не из тех женщин, которые предпочитают секс всем остальным возможным развлечениям. Он догадался об этом по ее едва заметному колебанию, по некоторой неопытности и неуверенности, не мешавшим ей, впрочем, быть совершенно искренней.
Голова его кружилась и болела от вина, а тело и сердце ныли от горечи разлуки с Крисси, от желания
