— Да, понимаю, — проницательно заметила Ева.
Энтони все же сумел сдержать улыбку. Он знал, что она ничегошеньки не понимает. Он ни разу еще не привозил женщин к себе на остров. Ева истолковала это однозначно и ошиблась. Да и вряд ли Диана здесь останется. Потому что на самом деле он вовсе не собирается навязывать ей свое общество и требовать исполнения их нечестной сделки.
— Мистер Родригес? — Ева замялась.
— Может быть, приготовить ей что?нибудь поесть? Принести ужин в комнату для гостей, или… или она будет спать в… в?..
— Бог ты мой! — раздраженно воскликнула Диана.
— Я вполне в состоянии сама разговаривать. Я не какой?нибудь куль, который надо таскать на себе, благодарю покорно!
Диана уперлась Энтони в грудь кулаками и прожгла его яростным взглядом.
— Идите, Ева, — устало отозвался Энтони.
— Сделайте нашей гостье чего?нибудь поесть, а я покажу ей ее комнату.
— Никакая я не гостья! — Диана в ярости повысила голос. — Где эта старая перечница? Почему убежала? Или она так привыкла к тому, что вы вечно таскаете своих жертв к себе в берлогу, что ей уже все равно? Она что, не видит, что мне неприятно, когда вы меня таскаете на руках, как мешок картошки!
Она продолжала кричать, а Энтони еще крепче сжал ее в объятиях.
— Еще две минуты назад ты была очень не против, моя дорогая, — его голос звучал напряженно и хрипло, лицо было суровым и непроницаемым. — Ты была вся такая податливая и мягкая, словно пушистый кролик, и если бы нас не прервали, ты отдалась бы мне прямо там, на ступеньках. И свет луны омывал бы твое обнаженное тело.
Это было слишком близко к правде! То, что случилось на лестнице, оказалось выше ее понимания. Энтони прикоснулся к ней, и она неожиданно потеряла всякую связь с реальностью. Она забыла, что ненавидит его всей душой. Забыла, что он заманил ее сюда гнусным шантажом. Что его презрение к ней может сравниться по силе разве что только с ее презрением к нему… Все это вдруг перестало иметь значение.
Значение имели только его поцелуи. Его прикосновения. Его сильные руки, обнимающие ее. Его бешеное сердцебиение.
Энтони распахнул дверь ударом ноги, и они оказались в комнате, залитой тусклым светом луны. В центре комнаты, на небольшом возвышении, располагалась огромных размеров кровать под балдахином.
Диана еще сильнее забилась в его руках.
— Отпусти меня, ты, тиран!
— Следи за своим языком, женщина, — отозвался он ледяным тоном, прикрывая дверь плечом.
— Ты просто воспользовался моей слабостью. Ты видел, в каком я была состоянии! Сама не своя. Я…
Она задохнулась. Энтони швырнул ее на кровать. Девушка забилась в самый уголок роскошного ложа. Глаза ее полыхали огнем.
— Предупреждаю тебя, если ты прикоснешься ко мне, будет только хуже. Я… я пожалуюсь на тебя властям. Кто?то же должен следить за порядком на этом острове. Я скажу, что ты похитил меня. Что ты меня держишь здесь силой. Я… Что я такого смешного сказала? Что тебя рассмешило?
Он смеялся, черт его побери? Он смеялся над ней. Смеялся от души, уперев руки в бока и запрокинув голову.
— Ты, моя дорогая, — выдохнул он, утирая слезы. — Ты такая смешная. Неужели ты вправду считаешь, что я настолько изголодался по женщине, что польщусь на такое язвительное, худосочное и чумазое создание, как ты?
Диана густо покраснела.
— Минут пять назад это тебя не остановило!
— А что касается твоих угроз… Ты ведь поехала на мой остров по доброй воле.
— Ты меня шантажировал.
Энтони прислонился к стене и сложил руки на груди.
— Я предложил тебе работу, — сказал он с холодной улыбкой, — это тебе в новинку: работать за деньги. Но почти все так живут, уж поверь мне.
— Давай говори, пока есть возможность. — Диана сверлила его гневным взглядом. — Когда я подам жалобу властям…
— Ты умеешь водить самолет? — вежливо осведомился он. — Или ты собираешься добираться до континента вплавь?
— Я имею в виду власти этого острова. Я понимаю, что все они куплены, но… — ноздри Дианы раздулись от бешенства.
— Власти этого острова — перед тобой, Диана. — Энтони улыбнулся.
— Других нет. Законы здесь издаю я.
— Но… но как же все остальные, кто здесь живет?
Он рассмеялся.
— А что остальные? Уж наверное, моя экономка и все, кто работает здесь на меня, не станут оспаривать мои решения.
Девушка побледнела. Она не на шутку перепугалась. Очень хорошо, подумал Энтони с мрачным удовлетворением, это ей не повредит. Даже если этот небольшой эпизод в его жизни закончится ничем, ему все равно будет приятно знать, что он преподал мисс Сазерленд хороший урок. Жизнь не забавная игра. Нельзя просить мужчину о помощи, а потом отвергать его, как только он эту помощь предложит. Нельзя дразнить мужчину обещанием огня, а потом обращаться в лед при первом его прикосновении.
Надо, конечно, признать, что и сам он не без греха. Да, он взбесился, надо было взять себя в руки и не доводить до того, чтобы тащить Диану сюда. А что касается остального… Она и вправду была язвительной и худосочной девчонкой, донельзя упрямой и бестолковой. Такой же норовистой, как его новый арабский жеребец.
И все же его к ней влекло.
Энтони подошел к окну. В последнее время он много работал, носился между штатами, заключил с полдюжины выгодных сделок для своей судоходной компании, провел несколько операций с недвижимостью.
Наверное, он просто переработал, а накопившаяся усталость проявилась таким вот причудливым образом. Теперь, когда Энтони разобрался, в чем дело, он испытал несказанное облегчение. Он действительно испугался, что сходит с ума.
Стало быть, все в порядке. Он совершил ошибку. Завтра он ее исправит: отвезет красотку обратно на континент и сделает все необходимое для того, чтобы она получила паспорт и исчезла из его жизни уже навсегда.
Он улыбнулся и повернулся к ней.
— Я принял решение, Диана.
— Я тоже! Относительно нашей сделки я передумала. Отправь меня обратно в Майами.
Она смотрела ему в глаза и ждала ответа. Сердце бешено колотилось в груди. Все время, пока он стоял у окна и размышлял о дальнейшей ее судьбе, словно какой?нибудь средневековый тиран, она собиралась с духом, чтобы сказать ему то, что скажет сейчас.
Она совершила ужасную глупость, согласившись на его предложение. Одно дело — конфликтовать с братьями, совсем другое — подчиняться этому Энтони Кабрера Родригесу, человеку неизвестного происхождения и непонятной национальности.
С такими, как он, надо вести себя только так: принять гордую позу и заявить во весь голос о том, чего хочешь ты. Если ты этого не сделаешь, они, просто тебя уничтожат.
— Ну? — Ее щеки горели. — Ты меня слышал? Я требую… Ты думаешь, что можешь заставить любого подчиняться твоим указаниям? Ты так привык к своей роли мелкопоместного божка, что даже представить себе не можешь, что кто?то решится тебе перечить! Тоже мне глиняный идол!
