разнокалиберный как по росту, так и по весу.
— Нет-нет, все будет хорошо, вашей формой будут камуфляжные топики и стринги!
Сначала Миша потерял дар речи.
Потом нервно хихикнул.
И наконец дико заржал.
У Вани в команде был боец по прозвищу Кингконг. Не потому что очень большой, а по причине густого оволосения тела. И Миша вдруг представил себе мохнатого Кингконга — в берцах, камуфляжных стрингах, топике и маске…
Барышня решила, наверное, что ее угораздило позвонить ненормальному, который до этого момента просто сдерживался. На все ее последующие реплики Миша отвечал в основном хрюканьем и гыгыканьем. Даже «извините, нет» прозвучало как-то невнятно.
Барышня, кажется, обиделась, но Мише было все равно.
Отдышавшись, он позвонил в «Прайм-ТВ» и сказал:
— Я заеду сегодня? Надо обсудить кое-что.
Оставаться в этом бедламе он больше просто не мог.
По дороге его вызвонил тот самый имярек, что дал барышне наводку, и принялся извиняться.
— Да не знал я, на хрена вы ей нужны! Она у меня просто ОМОН попросила!
Мише повезло: он заметил свободное место у обочины, приткнул туда машину и нахохотался до слез. А то бы врезался.
К генеральному он вошел уже спокойный и с порога озадачил вопросом, который надо было задать гораздо раньше:
— А вы с южной стороной согласовали хоть чего-нибудь?
С генеральным сделалось то, что в народе зовут «квадратные глаза».
— А зачем?!
Миша выразительно промолчал.
— Нас же курирует статс-секретарь. Он им сказал.
— Кому «им»? Южная Осетия вообще-то иностранное государство.
Несколько секунд генеральному понадобилось на осмысление этой сногсшибательной новости. Потом он буркнул:
— А действительно.
Поглядел в окно, поглядел в телефон, вытер экран телефона о рукав пиджака и сообщил:
— Это ты интересно придумал.
— Это не я, — на всякий случай пояснил Миша. — Они сами.
— Ну, ты понял, — генеральный невесело хмыкнул.
И посмотрел на Мишу: давай излагай, ты же знаешь, что делать.
Миша знал.
— Предлагаю вот как. Я с ресёрчером[4] туда выезжаю послезавтра. У меня будет неделя на то, чтобы понять, что к чему и почему, а после этого уже по отмашке присылайте всех остальных.
— Еще директора возьмете, — сказал генеральный.
— А действительно, — согласился Миша.
— Кстати… Список твой ушел в Минобороны, возражений не последовало.
— Ну, будем надеяться… Должно же у нас хоть что-то быть в порядке!
— Все, даю команду, чтобы занялись отправкой, — генеральный протянул руку.
Миша ее пожал и помчался работать.
Что ж, он был готов к проблемам — и проблемы нашли его. Теперь их надо было решать, и быстро. К утру у него появилось странное жжение в ушах. Сначала он удивился, потом сообразил, что просто натер их телефоном, пока ставил на уши всех знакомых: мужики, дайте контакт на Южную Осетию, у кого чего есть. Как говорится, с миру по нитке — шахиду на взрывчатку.
«Контактами» оказались начальник штаба 58-й армии и один из югоосетинских кагэбэшников. Совсем неплохо для начала.
Утром ему позвонил генеральный и осчастливил:
— Я тут подумал — мы тебя переоформим. Будешь директором!
— Ну, щас! — сказал Миша. — Приплыли!
— Погоди, ты не понял. Директор останется прежний, будет решать свои задачи — размещение, кормежка, транспорт… Я просто что-то забеспокоился после вчерашнего. Вдруг тебе придется там пальцы гнуть, а по документам ты у нас — кто? Конь в пальто. А «директор съемочной группы» — это все-таки звучит. И в целом понятнее для военных, да?
Миша хотел объяснить, что военным слово «директор» внушает уважение, когда за ним следует окончание «мясокомбинат», «спиртзавод» или «завод строительных изделий»… Но было уже не до шуток. И генеральный, в общем, ориентировался правильно.
— А давай, — решил Миша.
Он перевернулся на другой бок и сказал:
— Это больше не повторится, честное слово.
— Что не повторится? — Лена протянула руку и погладила его по щеке. — Я же не против. Если ты не будешь иногда уезжать, то в Москве закиснешь, я ведь вижу…
— Спасибо… Я про телефон. Выключу этот проклятый звонок. Оставлю «вибру», пускай дрыгается под подушкой, чтобы тебя не будил.
— А если позвонят по важному делу?
— Я проснусь, не волнуйся. Если дело и правда важное — достучатся. Вот как вернусь из Цхинвала — первым делом выключу… Правда ничего, что я еду? Почти месяц…
— Поезжай — и возвращайся, — сказала Лена. — Вернешься — нам с тобой надо будет как следует поговорить. Обо всем.
Глядела она ласково, по-доброму, вроде беспокоиться не о чем, но Миша серьезные разговоры откладывать не любил.
— Давай сейчас.
— Не-а.
— Ты меня пугаешь.
— Ну, отлично, бойся!
— Мне нельзя бояться. У меня впереди кавказское гостеприимство, армейский идиотизм и телевизионный бардак — много и сразу. Они терпеть не могут трусливых и едят их на завтрак. Если я приеду заранее напуганный, они это почуют, набросятся со всех сторон и растерзают меня.
— Тогда не бойся, — сказала Лена. — Поезжай и не думай ни о чем. Нет, не так. Думай о том, что у тебя в тылу все надежно. Понял? Веришь?
— Верю.
Он потянулся ее поцеловать — и все куда-то исчезло: жаркая Москва, шибко деловой генеральный, далекий Цхинвал, четвертая военная база, на которой заждались танки-хуянки…
— Пока тебя не будет — может, обои тут переклею… — успела сказать Лена.
Это просто праздник какой-то, успел подумать он.
Часть II
НИКОГДА НЕ ГОВОРИ «НИКОГДА»
Республика Южная Осетия, июнь 2009 г.
