Она принялась машинально расстегивать пояс. Шиллинг задержался в дверях. Она сняла туфли; не говоря ни слова, схватилась за края перепачканной краской футболки и стянула ее через голову. Тут ею овладела безысходность; она безмолвно стояла посреди спальни в лифчике и джинсах, не двигаясь ни туда, ни сюда.
— Мэри Энн, — начал он.
— Ну что еще? — спросила она. — Оставь меня в покое, ладно?
Кинув футболку на кровать, она расстегнула джинсы и сбросила их на пол. Потом, не обращая внимания на стоящего в дверях мужчину, голышом прошла к кровати и забралась под одеяло.
— Выключи, пожалуйста, свет, — попросила она.
Он выключил. Из темноты на это ничего не сказали. Он тянул время; уходить не хотелось.
— Я закрою тебя на замок, — наконец сказал он.
— Как хочешь, — отозвалась она.
Шиллинг пересек темную спальню.
— Можно присесть? — спросил он.
— Пожалуйста.
Он сел на самый краешек кровати.
— Мне стыдно. Стыдно, что мы не закончили.
И еще больше — за кое-что другое. Гораздо больше.
— Я сама виновата, — пробормотала она, уставившись в потолок.
— Мы найдем помощников; может, и без Нитца обойдемся. И закончим все, возможно, к середине недели.
Она ничего не ответила, и он продолжал:
— А до тех пор можешь остаться здесь. Как тебе такая идея?
— Хорошо, — помедлив, кивнула она.
Он слегка отстранился. Мэри Энн лежала неподвижно и, казалось, уже дремала. Он смотрел на нее, но не мог понять.
— Я не сплю, — сказала она.
— Так спи.
— Засну. Кровать хорошая. Широкая.
— Очень широкая.
— А ты заметил, что ковер похож на воду? Как будто кровать плывет по волнам. Может, это из-за света… Когда я красила, мне все время светило в глаза. Меня мутит. — Она зевнула. — Поезжай, пожалуйста.
Он на цыпочках вышел из комнаты. Закрывая входную дверь, он подергал ручку, чтобы убедиться, что она заперта, а потом пошел вниз по лестнице.
В новой квартире Мэри Энн по-прежнему горела лампа. В воздухе стоял неприятно сильный запах краски. Он побыстрее собрал ее пожитки, выключил свет и отопление и вышел.
Когда он открыл дверь в свой дом, из темной спальни не послышалось ни звука. Он освободил руки и снял пальто. Помявшись, он объявил:
— Я привез твои вещи.
Ответа не было. Может быть, она спала. Но могла быть и другая причина. Взяв фонарик, он зашел в спальню. Там не было ни ее, ни ее разбросанной одежды. Смятая кровать была еще теплой там, где она лежала.
В гостиной, на крышке проигрывателя, он нашел записку.
Он скомкал записку и сунул ее в карман. Что ж, лучше сейчас, чем потом. Он чувствовал что-то вроде облегчения — скучного и неубедительного.
— Бог ты мой, — сказал он, — господи!
Он проиграл; он позволил им отнять ее.
В тоске он вернулся в спальню и принялся расправлять пустую постель.
19
Миссис Роуз Рейнольдс прислонилась к холодильнику и, скрестив руки на груди, наблюдала, как ее дочь насыпает себе хлопьев. Мэри Энн плеснула в миску молока. Пока хлопья набухали и растворялись в нем, она придвинула чашку кофе и намазала маслом тост.
— Дорогуша, — начала миссис Рейнольдс, — давай-ка уже того.
— Чего того? — она уплетала ложкой завтрак. — У меня нет времени рассиживаться; я должна быть в магазине к девяти.
— Скажи мне, с кем ты спишь, — настойчиво потребовала женщина.
— С чего это ты взяла? Почему ты вообще об этом заговорила?
— Главное, чтоб это был не черномазый. Я этого не перенесу.
— Не беспокойся.
Миссис Рейнольдс поджала губы.
— Значит, с кем-то ты спишь. Он тебя выставил? И поэтому ты явилась домой? — теперь она тихо, без выражения бубнила. — Тебе жить, конечно. Значит, переехала отсюда ради него, а потом надоела ему. Могу я спросить? Когда это началось? Еще когда ты жила под этой крышей? Я спрашиваю, потому что давно уж заметила, как ты себя трогаешь, лазишь себе в трусы. Несколько лет, никак не меньше.
— Пойди, расскажи соседям, — ответила Мэри Энн. Она закончила завтрак и отнесла посуду в раковину.
— Я хочу обсудить с тобой кое-что, — продолжала миссис Рейнольдс, — мои хорошие знакомые говорят, что тебя видели с певцом из какого-то бара. Не помню точно, как этот бар называется, но неважно. Он ведь цветной, этот певец, верно? И как это люди обо всем узнают, просто удивительно. Я читала в газете про черномазого, который убил белого человека, и его арестовали. Удивительно, что его выпустили под залог. У них, должно быть, хорошие связи тут, в Калифорнии, особенно в Лос-Анджелесе. — Скрестив руки, она ходила за Мэри Энн. — Когда мы с тобой обсуждали супружеские отношения, я упоминала о том, как сложно незамужней девушке приобрести колпачок. Однако с помощью знакомых можно… — речь ее прервалась.
В кожанке и рабочих штанах, с контейнером для ленча под мышкой, в дверях появился Эд Рейнольдс; он как раз собирался на завод.
— Как поживает моя девочка? — спросил он. — И где это ты пропадаешь последние месяцы? Только давай начистоту.
— Я снимаю квартиру — ты же знаешь.
Она попятилась от отца и повернулась к нему спиной.
— А откуда ты явилась вчера ночью?
— Говорят, она спуталась с цветным парнем, — сказала миссис Рейнольдс, — спроси ее сам. Я не могу от нее ничего добиться. Может, ты сумеешь.
— Она не залетела? Ты ее посмотрела?
— Вчера вечером не получилось.
— Не ходите за мной, — сказала Мэри Энн, выбегая из кухни к своей бывшей спальне. — Мне на работу пора! — трусливо взвизгнула она, когда мать увязалась за ней. Пытаясь запереть дверь, она завопила: — Убери от меня свои руки, черт побери!
— Лучше пусти меня, — отвечала мать, — или войдет он; ты же не хочешь, чтоб он заходил, так что
