«Любимая, далекая,Дочурка черноокая,Нежно мишку укрой,Вот окончится бой,Твой отец вернется домой…»В сорок втором, еще мальчишкой,Однажды ночью наугадПро девочку с тем самым мишкойСложил я песню для солдат.Гармонь сорок второго года,Как мог, твой звук я повторил,Как мог, письмо продолжил чье-тоИ чью-то грусть удочерил.Не знал в тот год я рифмы модной,Чеканных граней мастерства,Но были от беды народнойВзрослей меня мои слова.«Любимая, далекая,Дочурка черноокая,Нежно мишку укрой,Вот окончится бой,Твой отец вернется домой…»Писал я с болью эти строчки,Я — не отец и не поэт.С тех днейДо дня рожденья дочкиЕще мне жить пятнадцать лет.О ней не ведал я в ту полночь —Хоть день прожить бы на земле!Я был юнцом, но старшим в помощьОтцом считал себя в семье…Уж как-то так случилось это,Что я забыл о песне той —Для искушенного поэтаНегож язык ее простой.И вдруг сегодня — что за чудо! —Звучит по радио она.И дорога она кому-то,И до сих пор еще нужна.О ней сегодня письма пишут,Как бы о девочке своей.Под городской и сельской крышейОна жила среди людей.Но потеряв меня когда-то,Она до нынешнего дня,Как дочь пропавшего солдата,Искала столько лет меня!1970
В БУХЕНВАЛЬДЕ
С тех времен, не таких уж далеких,Здесь осталась, как пепел костра,Сиротливых, ничейных, безногихДетских туфелек пыльных гора.Пострашнее потех Тамерлана.Обнаженной горы черепов,Эта явь или сон мой, как рана,Эта горка худых башмаков…Есть гостиница в БухенвальдеДля туристов из разных стран.Комфортабельные кровати.Танцплощадка и ресторан.В холл спускаюсь бессонно,
