кого-то, кто, возможно, знает, где ее разыскать, чтобы сообщить, если вам станет хуже.
Юджиния, покраснев, прошипела:
– Довольно!
– Да, вполне достаточно, мадам. Я больше не собираюсь участвовать в спектакле. Эта ложь так чудовищна, и, возможно, я гублю свою бессмертную душу, но я давно в долгу перед вами. Через пару недель верну вам долг сторицей. И вы получите мое заявление об уходе.
– Никуда ты не уйдешь, – рассмеялась Юджиния.
Харриетт сложила на груди руки и удивленно подняла седеющие брови.
– Прости, что я раньше не позвонила. Мне понадобилось больше времени, чем я рассчитывала, чтобы прийти в себя. Джоуи еще не спит? – спрашивала Ванесса Криса, позвонив ему сразу же по приезде из лечебницы.
– Не спит, ждет твоего звонка, – ответил Крис, и от звука его голоса мурашки побежали по телу Ванессы. Она уже успела соскучиться по его техасскому акценту. – Даю ему трубку.
– Ванесса? Ты уже в Нью-Йорке? Крис дал мне карту, чтобы я мог посмотреть, где ты находишься, – восторженно начал Джоуи и принялся описывать карту Соединенных Штатов, повешенную Крисом на стене в его спальне. – Мы перенесли телефон ко мне в спальню, на тот случай если ты позвонишь, а я буду в постели.
Ванесса улыбалась, слушая веселую болтовню мальчугана. Когда запас новостей о произошедших на ранчо событиях со времени ее отъезда иссяк, он попрощался, и ей почему-то захотелось заплакать. Потом трубку снова взял Крис и спросил о состоянии Юджинии.
– Я буду точнее знать завтра после разговора с врачом. Мисс Дэвис, бабушкин секретарь, не захотела углубляться в детали. А может, бабушка сама захочет мне кое-что сообщить. – Ванесса замялась, затем добавила: – Если сможет. Она была так слаба сегодня, что почти не могла говорить, Крис. Но она открыла глаза и произнесла мое имя, так что, думаю, она знает о моем приезде.
Распрощавшись с Крисом, Ванесса сразу отправилась спать. Но сон не шел, мысли ее занимала не болезнь бабки – она думала о Крисе, Джоуи и Техасе.
К огромному облегчению Ванессы, состояние Юджинии начало улучшаться. Следующим утром в клинике она нашла бабку сидящей в кресле у окна. Почти сразу после ее прихода та вновь почувствовала слабость и с помощью мисс Дэвис и сиделки вернулась в кровать.
Ванессе так и не представилась возможность побеседовать с лечащим врачом: тот закончил дежурство в шесть утра и уехал. Медицинская сестра вывела ее в коридор и сообщила, что врача удивило столь заметное улучшение в состоянии больной, а также высказала предположение, что, возможно, причиной тому стал приезд Ванессы.
Для Ванессы, никогда не ощущавшей ни бабкиной любви, ни даже простого интереса к себе с ее стороны, стало чем-то вроде потрясения услышать, что одно ее присутствие могло помочь Юджинии почувствовать себя лучше. Все ее детские надежды на возможность добиться любви этой женщины вспыхнули с новой силой.
Но вечером, когда она рассказала об этом Крису, он посоветовал сохранять осторожность, и Ванесса даже слегка обиделась.
– Ты не веришь, что болезнь могла изменить ее отношение ко мне?
– Будем надеяться, дорогая, но я не верю ей, – прямо ответил он, затем уже мягче добавил: – Прости.
Намек на то, что у Юджинии есть какие-то тайные мотивы и что улучшение состояния больной не имеет никакого отношения к присутствию внучки, стал для Ванессы равносильным тому, если бы ей сказали, что ее не любят.
– Ты мне небезразлична, и я не хочу, чтобы тебя обижали, – говорил Крис, но даже это признание не вернуло ей прежнего приподнятого настроения.
В последующие два дня состояние Юджинии улучшилось настолько, что ей позволили вернуться домой. Мисс Дэвис, конечно, позаботилась нанять сиделок для круглосуточного дежурства, и уход за старушкой мало чем отличался от больничного.
Между тем после полутора недель пребывания в Нью-Йорке ежедневные телефонные разговоры Ванессы с Крисом утратили прежнее очарование. Похоже, он не понимал, почему она хочет подольше задержаться, когда кризис в состоянии Юджинии миновал. Бабка заливалась слезами всякий раз, когда вставал вопрос о возвращении Ванессы в Техас, и девушка хотела дождаться, пока Юджиния полностью оправится от болезни.
К концу второй недели Крис стал открыто выражать нетерпение. Он сообщил, что за это время они с Джоуи побывали в суде и теперь он, Крис, является официальным опекуном мальчика, а она пропустила это важное событие.
Ванесса уверяла, что горит желанием вернуться в Техас и даже если здоровье бабки не позволит ей уехать насовсем, то она обязательно приедет, чтобы отметить день рождения Джоуи, и останется на несколько дней.
Ванессу задело, когда, как ей показалось, Крис не поверил.
– Ванесса, – довольно зло произнес он, – думаю, я догадываюсь, как дорог любому отчий дом, даже если он находится в Нью-Йорке.
Он умолк, и сердце Ванессы бешено заколотилось.
– Крис…
– Нет, милая, позволь мне закончить, – перебил он. – Возможно, ты сама не знаешь, чего хочешь. Вероятно, возвращение в Нью-Йорк стало для тебя сладостным напоминанием о той жизни, вести которую тебе было предначертано твоим происхождением. И пока не стало слишком поздно…
– Нет, Крис…
– Я не виню тебя, Ванесса. Кое-чему не суждено сбыться.
– Нет, суждено! – воскликнула она, сжав телефонную трубку.
– Вероятно, тебе стоит еще поразмыслить, – сказал он и вдруг довольно резко закончил: – Мне необходимо выспаться. Мы завтра рано утром должны перевозить племенного быка. Спокойной ночи, принцесса. Всего тебе хорошего.
В трубке послышались короткие гудки. Прошло несколько секунд прежде, чем Ванесса смогла собраться с силами и положить трубку на рычаг. Крис не стал дожидаться ее ответных слов. Казалось, он высказал свои претензии и намеренно положил трубку, чтобы не дать ей возможности опровергнуть его суждения.
«Кое-чему не суждено сбыться». Острая боль пронзила девушку. Воспоминания о безрассудном союзе отца и матери Криса, ставшем пыткой для ребенка, гадкое поведение матери и ее уход, нанесший Крису незаживающую рану, вдруг помогли Ванессе понять, что произошло.
Если Криса волновало, что я оттягиваю свой приезд в силу привязанности к тому образу жизни, который предпочитала его мать, не вызывает удивления его подозрительность по поводу моего отсутствия. Если он полагает, что история повторяется, его будет весьма трудно убедить в обратном, и, судя по его настроению, он принял решение положить конец нашим отношениям.
Ванесса решила перезвонить ему, но, поколебавшись, положила трубку.
Я придала слишком большое значение прошлому Криса, сваливая всю вину на его мать. А вдруг я ошиблась? Что, если Крис просто утратил ко мне интерес? Слишком уж все быстро произошло между нами.
Что, если моя задержка в Нью-Йорке принесла ему облегчение? А если за это время он понял, что я не столь уж и дорога ему, тогда становится вполне понятным его совет получше поразмыслить.
«Возможно, ты сама не знаешь, чего хочешь», – сказал он перед тем, как напомнить о «предначертанной» мне жизни.
Если интерес Криса ко мне потерян, тогда высказанное им предположение, что я оттягиваю свой приезд в Техас, отдавая предпочтение жизни в Нью-Йорке, предоставляет и ему, и мне возможность без
