Он перекинул ногу через балку и ухватился за трос.
— Первое время продержимся относительно легко, — доверительно сообщил десантник, просовывая пальцы другой руки в металлическую рукоятку закреплённого на тросе карабина. Коля внимательно следил за его действиями, — Владыка Сталин ещё пехоты подкинет, скоро танки высадим. Авиация нам пока вообще не страшна.
Ещё бы, решил Половинкин, тут эта самая плазма кругом — погорит у Гитлера вся авиация, за милую душу.
— Будем жить! — сказал Окто, кузнечиком спрыгивая с крыши, и пронёсся по тросу, весело дрыгая ногами. Коля проследил за его полётом взглядом и упёрся глазами в Юно.
Советский человек ничего не боится, подумал Половинкин, нащупывая второй карабин.
Никакого нет смысла жить, если даже не пытаешься научиться летать.
Глава 18. Одинокая твилекка желает познакомиться
— Нет, мой фюрер, направленная передача сейчас возможна только с использованием коротких радиоволн — в диапазоне от десяти до ста метров. А эти волны объект 'Слейпнир' достигнуть не в состоянии, потому что отражаются от термосферы.
— Что ещё за сфера?
— Это слой атмосферы, начинающийся примерно в восьмидесяти километрах над землёй. Или выше. Воздух на такой высоте сильно ионизирован… заряжен, — быстро поправился Каммхубер, — он как бы превращается в зеркало для коротких волн.
— Что значит 'зеркало', генерал? — раздражённо осведомился Гитлер, — Как прозрачный воздух может вдруг сделаться 'зеркалом' для прозрачных же лучей?
Круглое лицо Каммхубера на мгновение утратило выражение предельной почтительности. Но только на мгновение.
— Радиолучи невидимы, мой фюрер, — с большой убеждённостью произнёс он, — поэтому только логично, что и зеркало у них невидимое.
Объяснение, казалось, удовлетворило Гитлера. Он вяло взмахнул рукой, приказывая продолжать.
— На определённой высоте частицы воздуха обретают электрический заряд, — сказал генерал, — как расчёска, например. Радиоволна подлетает — и отталкивается.
— Так пошлите побольше волн, — язвительно предложил Гитлер, — промышленность Рейха как- нибудь в состоянии произвести столько волн, сколько потребуется для связи с богами.
— Гениально, мой фюрер! — в благоговейном изумлении внятно прошептал Каммхубер. Фюрер слабо улыбнулся, но генерал темпа не сбавлял, — Да, но ведь основная проблема не только в том, что лучи отражаются от ионосферы. Главная беда, что отражённая передача может быть перехвачена радиостанциями противника. Если мы пошлём больше лучей — то и отразится больше.
Фон Белов посмотрел на своего фюрера. С начала крестового похода против большевиков Гитлер почти всё время пребывал в приподнятом, возбуждённом настроении, но в последние дни снова начал жаловаться на боли в груди. Позавчера на заседании Верховного главнокомандования Вермахта генерал Кейтель опять выступил со своей нелепой критикой плана 'Барбаросса', и Гитлер неожиданно схватился за сердце. Теодор Морелль, личный врач фюрера отпоил его какими-то своими сомнительными пилюлями, но ужас все пережили немалый.
Чёртов Кейтель. Да, наступление на востоке идёт чуть медленнее, чем планировалось. Проклятые русские монголы дерутся неожиданно упрямо, как будто воюют по собственной доброй воле — хотя всем известно, что их гонят на убой жидобольшевистские комиссары. Конечно, против вермахта им не устоять, любые затруднения лишь временные. Никто ведь и не ожидал весёлой прогулки, верно? Это война, чёрт побери! Мы солдаты!
Адъютант горделиво расправил узкие плечи. Я тоже солдат, подумал он, хоть и не на фронте. Это очень удобно: не надо гнить в траншеях, не надо пачкать штаны под злыми большевистскими пулями — зато потом можно будет написать мемуары, как мы спасали мир от красной заразы.
Мы спасали, все вместе. Каждый, кто ненавидит СССР — тот на стороне Третьего Рейха. Каждый, кто против Сталина — тот с Гитлером. Все порядочные, рукоподаваемые люди мира сейчас в наших рядах, под знаменем великого Фюрера.
— Так пошлите, как там, длинные волны, — вяло сказал великий фюрер, — или у вас только короткие есть?
Каммхубер уважительно склонил голову, признавая гений.
— Да, мой фюрер, это блестящее решение. Для связи на больших расстояниях наиболее выгодными действительно являются длинные волны, от километра до десяти.
— И насколько далеко от земли расположен 'Слейпнир'? — поинтересовался Гитлер.
— Порядка тридцати шести тысяч километров, мой фюрер. Для длинных волн это не предел, они в состоянии обогнуть весь Земной шар… но тут возникает совсем иная проблема, — аккуратно хлопнул себя по лбу генерал, — ведь направленной передачу сделать уже не получится, а перехватить её смогут не только в Москве, но и в Америке.
— Меня не интересуют эти утомительные подробности, Каммхубер, — безразлично проговорил фюрер, ощупывая грудь, — мне нужен результат. Скажите прямо: Вы не в состоянии обеспечить секретность радиосвязи с аппаратом пришельцев?
Генерал молча развёл руками.
Гитлер насупился и тоже помолчал.
— Вы вообще уверены, что они пользуются радио? — произнёс он наконец, — всё-таки… кто знает, а?
— Обитатели 'Слейпнира' несомненно используют радио, мой фюрер. Мы постоянно принимаем сигналы регулярного характера, хотя и не можем их пока расшифровать.
— Цузе? — рассеянно осведомился Гитлер.
— Так точно, мой фюрер. Но результатов пока нет, наши вычислительные возможности явно недостаточны.
— А какие возможности у вас достаточны, а, Каммхубер? Вы не можете толком перехватить передачу, не можете сами связаться с кораблём. Боги, Каммхубер, боги разговаривают с германским народом! А мы не понимаем, что они пытаются нам сказать!
Гитлер неожиданно замолчал и глубоко задумался. Присутствующие ждали: Каммхубер терпеливо, фон Белов — в предвкушении очередного откровения.
— Генерал, — сказал фюрер, поднимая отёчное лицо, — как же вы принимаете сигналы от корабля, если там эта самая ионосфера? Какой длины их радиоволны, а?
Каммхубер, казалось, ждал этого вопроса.
— Мой фюрер, 'Слейпнир' вещает в широком спектре, — сказал он, выкладывая очередной пакет с бумагами, — мы предполагаем, что длины волн располагаются в диапазоне от одной десятой миллиметра до десяти метров. Такое ультракороткое излучение свободно проходит через ионосферу. Кроме того, разнообразие сигналов свидетельствует о разнообразии и приёмопередающих устройств.
Неплохо подготовился дружище Каммхубер, с известной долей зависти подумал фон Белов. Впрочем, Йозеф всегда был такой, ещё с Липецка: шнапсом не пои — дай поковыряться в железяках. Надо с ним дружить, да, надо дружить. Всегда надо дружить с теми, кто в фаворе. Земля ведь такая маленькая, а свободный мир стоит на разумной предприимчивости, верно? Раз уж старина Йозеф так внезапно приподнялся…
И очень удачно, что нет необходимости самому возиться со всеми этими очкариками: математики, химики, врачи… прочие академики. Гнилой это народец, всё время что-то думает — а о чём он там думает? Человек должен быть прост и понятен. Как можно доверять тому, кто всё время думает?
Конечно, если это не Фюрер, спохватился фон Белов. Фюрер — это голова. И сейчас ему
