— Работает! — одобрительно кивнул Михаил. — А как остальные считают?
— Хорошо придумано. Правильно, — ответил учитель.
— У нее там что, автомат за плечами? — спросил Михаил.
— ППШ, — ответил учитель, — и две лимонки, чтоб не сдаваться живьем в случае чего.
— Вот она какая! А ты как с нею договорился?
— Да вот махну рукой, и придет, — ответил учитель.
— Ефим, быстро костер! Чай остыл, подогрей. По нашему, степному, обычаю гостя надо сперва накормить, чаем напоить, — доставая из мешка остатки еды, говорил Михаил, — спросить, как он шел, сильно ли устал, не натер ли ноги. А уж потом о деле говорить.
На взмах руки женщина встала и быстро направилась к задымившемуся костру. И по мере ее приближения партизаны один за другим вставали, подтягивали ремни, прихорашивались.
— Что это мы как перед командиром дивизии? — иронически заметил сибиряк.
— Идет женщина! К тому же врач! — категорически, будто все этим сказано, ответил Михаил, оправляя свою гимнастерку.
Женщина подошла усталой походкой истощенного человека. На вид ей было лет за тридцать. Лицо бледное от волнения и, вероятно, от голода. Остановившись и четко приставив ногу, она отдала честь и отрекомендовалась:
— Военврач Русакова.
— Михаил Ванькаевич, — совсем не по-военному представился командир отряда. — А как ваше имя- отчество, товарищ Русакова?
— Мария Степановна.
— Пожалуйста, Мария Степановна, выпейте нашего чайку, покушайте, а уж потом будем беседовать. Ведь вы устали.
Хорошими, доверчивыми глазами посмотрела гостья на одного, другого, третьего и, как-то виновато улыбнувшись, сказала просто и задушевно:
— По-моему, я попала к своим, так что кормите, — сняв с плеча автомат, положила его на траву и устало села к костру, подложив под себя ноги, как обычно садятся женщины, одетые в узкую юбку. И, уже сидя, расстегнула свой ремень, на котором висели лимонки и баклажка. Сняла и эту тяжесть.
— Плечо нарезало, — словно извиняясь, сказала она и взяла из рук Ефима берестяную кружку с чаем.
— Ребята, разойдитесь по лесу на километр-полтора на всякий случай, — сказал Михаил. — А вы, Дмитрий Артемьевич, останьтесь, побеседуем с Марией Степановной. Да, Ефим, пойди смени Сашу, пусть тоже чайку попьет. Он заслужил сегодня благодарность командира отряда. — И, обратившись к гостье, Михаил спросил, почему она пошла искать партизан в полном боевом — ведь в гражданском было бы безопаснее бродить по лесу.
— Думаете, я надеялась найти партизан? — грея руки об кружку, отвечала Мария Степановна. — Я рассчитывала только на их бдительность. Сами увидят и остановят, если действительно забреду в их зону. А на женщину в гражданском не обратят внимания или притаятся, пусть идет своей дорогой.
— Расчет верный, — одобрил Михаил.
Утром Саша пошел с Марией Степановной на розыски ее товарищей. И только на пятые сутки они вернулись всем отрядом.
Партизаны сидели возле огромного шалаша, который соорудили на случай дождя.
Михаил и Дмитрий Артемьевич еще издали поняли, что их пополнение целиком состоит из среднего комсостава, не ниже капитана.
— Да, я среди них самый младший, — смущенно сказал Михаил.
— Щорс был самым молодым в своем полку, — ответил учитель. — Бородой спасался от молодости.
— Дмитрий Артемьевич, а как я буду им рекомендоваться? — вдруг растерянно спросил Михаил. — Ну, военврачу сказали, что мы разведка партизанского отряда. Но теперь-то врать неудобно.
— Отрекомендуйся как есть, командиром партизанского отряда.
— А как называется отряд?
— А правда, товарищи, — обратился учитель ко всем. — Как мы назовем наш партизанский отряд?
— «За Родину!» — буркнул Ефим, палкой шуруя в костре.
Все охотно его поддержали.
— Давайте уж по всем правилам, — заговорил угрюмый молчун Игорь Синьков. — Как в гражданскую, раз есть командир, то нужно и комиссара.
— А комиссар у нас есть. Прирожденный комиссар, — ответил Михаил. — Дмитрий Артемьевич.
Все восприняли это как само собой разумеющееся.
— Ефим, покрепче заваривай чай! — приказал Михаил. — Вари картошку. Эти люди очень устали.
Еще издали Михаил заметил, с каким вожделением гости посматривали на костер. Шли они врассыпную следом за Марией Степановной. Саша был замыкающим. Но, приближаясь к лагерю, понемногу подтянулись, на ходу построились по два. Теперь первыми были военврач и батальонный комиссар, совершенно седой, грузный человек, видать сильно постаревший за последнее время.
Михаил и Дмитрий Артемьевич встали для встречи гостей. Остальные пошли кто за хворостом, кто на ручей, а Ефим полез в шалаш за продуктами.
— Чугуев Иван Тихонович, — устало козырнув, представился батальонный комиссар.
Ему, видно, неудобно было говорить о своем звании в таких обстоятельствах.
— Орлов, — представился капитан интендантской службы.
— Боцман Василий Золотов. Из Пинской речной флотилии, — представился коренастый, очень широкий в плечах парень в простом сером костюме из грубого домотканого полотна, под которым красовалась тельняшка. На плече он держал немецкий ручной пулемет.
— А, братишка! — добро улыбаясь, сказал Михаил. — Остались у меня дружки в Астраханской флотилии. Орлы!
— Ну-у, Волга не Припять! — присвистнул «братишка». — Патронов у вас к этой штуке нет? — хлопнул он по стволу своего пулемета.
— Немножко есть, но будет столько, сколько надо, — ответил Михаил и весело подмигнул. — Позаимствуем у немцев. Собираемся установить с ними теснейший контакт на всех дорогах — и на железных и на шоссе.
— Понятно!
Четвертый ждал, пока кончится разговор этих двух, видно, понравившихся друг другу, чем-то один на другого похожих парней. Наконец Михаил козырнул и ему.
— Запорожец Иван, — отрекомендовался пожилой, усатый, с огромными черными бровями солдат в полной форме, с винтовкой за плечами и пятью гранатами на поясе. — Був ездовым на санитарной повозке. Кони мои пропалы. Повозку покынув.
— Ничего, папаша, была б голова, а кони будут, — попросту успокоил его Михаил.
Обедали хозяева и гости вместе, за исключением двух дозорных. Батальонный комиссар сидел рядом с Михаилом. Пообедав, он тут же попросил представить его самому командиру отряда, Мишке Черному.
Остальные гости настороженно прислушались к этому разговору.
— Да, хорошо бы сразу поговорить с самим, — поддержал его капитан. — Мы много о нем наслушались.
Михаил прищурил глаз, словно целился, и спросил вкрадчиво:
— А вам очень хочется, чтобы тот Михаил Черный был еще чернее меня?
Чугуев, пожав плечами, виновато улыбнулся.
— Наш командир, — кивнул Дмитрий Артемьевич на Михаила. — Тот самый Мишка Черный. Так его прозвала полиция.
— Вот как! — удивленно хлопнув себя по колену, воскликнул батальонный комиссар. — А где же весь
