— Иннокентий, ты что, все рассказал?!
— Да, я все рассказал, — устало ответил Ловейка. — Ты это заварила, а расхлебывать — мне одному?
— Какой же ты идиот! — простонала Алла. — Вы все — идиоты! Все мужики — кретины… Борис, ну, все не так было…
— Все не так было, когда я впервые тебя встретил! — отрубил Зайцев.
Он встал, шагнул к Алле, она взвизгнула, отскочила в сторону. Все напряглись, готовые пресечь безумную расправу. Но Борис не тронул жену, подошел к дочке, изумленно наблюдавшей этот спектакль, взял ее за руку.
— Пойдем, Аленушка, — просевшим голосом сказал он. — Ты больше никогда не увидишь эту злую тетю.
Алена прижала руку отца к щеке, и, не оглядываясь, они ушли.
Алла посмотрела вслед, бессильно рухнула на освободившийся после увода Лупандера стул, закрыло лицо руками и вдруг дико, по-животному расхохоталась. Трое мужчин, оставшиеся в помещении, в одном порыве встали и подошли к окну.
А на улице вдруг разразилась стихия: хлынул хороший добрый июньский ливень.
Свингер, обделенная мужским вниманием, тут же утихла.
А за окном, по улице, под дождем, шли двое: папа и дочка. Над ними сверкали молнии, разрывался гром, а на лужах лопались смешные пузыри.
Алена, смеясь, собирала капли дождя в подставленную ладошку.
— Папа, смотри, а дождик скоро закончится!
