А потом она надменно взглянула на Крэнли.
— Вы негодяй! — громко произнесла Амелия.
Тот покорно кивнул:
— Это заключение можно не пересматривать, не правда ли, Амелия?
Она ничего ему не ответила. Он этого и не ждал.
— Я больше никогда не смогу носить эту шаль. — Пенелопа Прествик лениво перетасовывала карты, сидя перед камином.
— Все равно она тебе никогда особенно не нравилась, — ответил ее брат Джордж. Он лежал на диване в их семейной гостиной, лениво изучая потолок.
— Она получила их всех, — заключила Пенелопа. — Всех. На свои собеседования.
— Тебе, дорогая, надо выставить эту шаль на аукцион. Заработала бы целое состояние, — проговорил Джордж, погруженный в собственные мысли.
— Ни за что не подумала бы, что герцог потерпит подобное обращение. Имей я такой титул, ни в коем случае бы не потерпела.
— Я думаю, а стоит ли продавать ее целиком? — Ее брат задумчиво сложил руки на груди. — Возможно, кусочками будет даже лучше. Скажем, по два фунта каждый?
— Когда эта особа сделает наконец свой выбор, проигравшие будут просто вынуждены с позором покинуть город из-за публичного отказа.
— Как ты думаешь, сколько мы получим денег?
— Ей придется выбрать одного. Любопытно, кого именно? Айвстон самый молодой и никогда не был женат. Это многое значит. А у Эденхема и Кэлборна уже есть наследники. Нет, она выберет Айвстона.
— Учитывая, каким образом была порвана эта шаль, возможно, стоит предложить купить ее у леди Амелии целиком — хотя вряд ли теперь это получится. Она сможет хорошо заплатить за такую улику. Тем более если собирается вскоре стать герцогиней. Ей может не понравиться, если эта шаль будет висеть в рамочке в чьей-нибудь библиотеке для всеобщего обозрения. Тебе стоит предложить ей это. Пусть выбирает.
— Что? — Пенелопа бросила карты на стол. — Конечно, она выберет. Об этом я и говорю.
— Ну и прекрасно, — протянул Джордж, поднимая голову от диванной подушки. — Я соглашаюсь с тобой, Пен. Она, разумеется так и поступит.
— Конечно, я о том и говорю. Амелия заставила всех мужчин в городе буквально выстроиться в очередь. Это очень постыдно.
Хитро взглянув на сестру, Джордж зажмурился:
— Зато как эффектно!
А что еще нужно лондонскому свету?
София изучала свеженапечатанный листок из магазина Ханны Хэмфри с Сент-Джеймс-стрит.
— Здорово, не правда ли?
— О чем ты? — уточнила Энн.
— Об Амелии, разумеется.
— София, я не понимаю. Каким образом этот бульварный листок поможет, леди Амелии найти мужа? Ни один мужчина не хочет, чтобы подобного рода вещи касались его будущей жены.
— Полагаю, именно так. — Смешок Софии прозвучал не слишком вежливо.
— Ведь ты не таишь зла на нее, не правда ли? Похоже, она милая девушка, невинная в лучшем смысле этого слова.
— Да, она производит такое впечатление, — любезно ответила София, рассматривая листок. На ее лице было написано выражение почти плотского удовлетворения.
— Послушай, скажи мне откровенно: ведь это не месть?
— Какая чушь! Не будь смешной, Энн. — Леди Далби как-то загадочно улыбнулась. — Ты за каждым деревом видишь индейца.
Такой ответ казался уклончивым.
…Амелия смотрела в окно второго этажа и чувствовала, как остатки ее уверенности разлетаются на куски, почти как красная шаль Пенелопы Прествик. Мужчины выстроились в очередь. Буквально. Все знали, что она сегодня будет дома, и очередь растянулась почти до самой Беркли-сквер, препятствуя движению.
Дом ее отца был, безусловно, внушительных размеров, однако дворецкий Йейтс оказался не готов к подобному наплыву посетителей и отказывался впускать их внутрь. Толпа росла. Очевидно, когда мужчина не может получить чего-либо, то предмет его желаний становится единственным, к чему он стремится. Девушка не могла понять этого. Но она была готова поспорить на свое платье, шаль и репутацию, что София Далби отлично все понимала. И именно на это была сделана ставка.
— Йейтс?
— Да, миледи, — ответил тот. Слуга выглядел обескураженным, и на его лбу даже выступил пот.
— Пошлите кого-нибудь к леди Далби. Пусть она придет сюда как можно скорее.
— Да, миледи, — ответил дворецкий. Казалось, он испытал явное облегчение. Мудрый человек.
— Но, милая, — произнесла София, едва ее впустили в дом под протестующие возгласы мужчин, — и что вас не устраивает? Джентльмены покорно стоят у ваших дверей, готовые исполнить любой каприз. Это же замечательно!
Амелия отнюдь не разделяла ее мнения.
Леди Далби, к счастью, явилась одна, за что Амелия была ей благодарна. Сейчас она бы не перенесла общества Энн Уоррен. Или тети Мэри. Хотя та не показывалась на глаза с самого бала у Прествиков. Девушка подозревала, что все мысли ее компаньонки заняты мистером Джоном Греем, братом Софии, поскольку, к своему удивлению, недавно узнала из уст самой тети, что несколько лет назад та находилась в довольно близких отношениях с ним.
Амелия была уверена, что, безусловно, они были самыми невинными и возвышенными. Как же иначе? Однако нечто все же связывало тетю Мэри с этим индейцем, и, хуже того, — тетя явно желала продолжения их связи. Единственная причина, по которой девушка не подозревала свою наставницу в пренебрежении ее обязанностями, заключалась в том, что мистер Грей в настоящее время находился в Маршфилд-Парке, поместье Далби. Амелия сделала единственный возможный вывод — тетя Мэри оставила ее из-за скандальных событий в доме Прествиков.
Именно тогда, когда девушка более всего нуждалась в компаньонке, она осталась наедине с Софией Далби.
Йейтс проводил гостью в библиотеку, расположенную в передней части дома, и они вместе принялись смотреть в окно: София — с восторгом, а Амелия — с ужасом.
— Я совсем не ожидала такого поворота событий, леди Далби, — огорченно произнесла она.
— Неужели? — весело спросила та. — Можно только мечтать, что вас будут преследовать все свободные мужчины в городе.
— Если бы дело обстояло именно так! — воскликнула Амелия, качая головой. — Вот этот джентльмен, например, вовсе не свободен, — добавила она. — Я встречала его на музыкальном вечере год назад, и он тогда был с супругой! Лорд Стилби или Стиллбоу, что-то вроде того.
— Вы уверены? — Брови Софии разочарованно приподнялись. — Возможно, его супруга умерла.
— Тогда он должен носить траур!
— Мужчины не способны подолгу горевать, — пояснила леди Далби. — Они быстро начинают скучать, оказавшись в одиночестве.
