Она замолчала. Официант принес заказанные блюда и вино.
— Я к тому все это говорю, что, если тебе вдруг захочется вернуться в Кардифф, я смогу оставить «Тауэр», несмотря на то что там работала мама.
Джеймс взял ее руки в свои и легонько пожал.
— Спасибо тебе, милая. Я буду иметь это в виду. Ну как тебе понравился мой город?
Полли с улыбкой обвела взглядом средневековый зал.
— Я, можно сказать, влюбилась в него, — ответила она. — Первое впечатление оказалось обманчивым.
— Как хорошо, что теперь есть второе, — с довольным видом заметил Джеймс.
Полли кивнула.
— Мама и Барбара пришли в полный восторг, когда я сообщил, что собрался жениться, — сказал Джеймс.
— Правда? — Полли очень пугало предстоящее знакомство с его родственниками. Хотелось прийтись им по душе и беспокоила мысль, что она почти не знает, как ей надлежит вести себя с его матерью и сестрами. — Признаться, мне как-то боязно. Вдруг мы не найдем с ними общий язык? Вдруг твоя мама мечтает совсем о другой невестке?
Джеймс рассмеялся.
— Уверяю тебя, моя мама достаточно умна, чтобы понять: дети делают выбор, учитывая свой вкус, а не ее. Обе мои сестры замужем. Мама прекрасно ладит с зятьями.
— Одно дело зятья, совсем другое — невестка, — пробормотала Полли. — Говорят, к сыну у матери особое отношение. Это мужчина, которого она родила, вырастила, в которого вложила то, чего, ей, быть может, недоставало в муже, в избраннике.
— В моем отце, во всяком случае, как мне кажется, было все, в чем нуждалась мама, — серьезно произнес Джеймс. И вдруг до того ласково улыбнулся, что Полли мгновенно успокоилась. — Ну не переживай, прошу тебя. Готов поспорить, ты им понравишься. Тем более они тебя давно знают по рассказам Эстер. — Его лицо сделалось лукавым. — Кстати, мама наверняка схватилась за телефон, как только я вышел из дома. Не удивлюсь, если они с Эстер до сих пор обсуждают великую новость.
Едва Полли переступила порог дома, как услышала голос отца. У нее екнуло сердце. Увидев, как он поседел и заметно постарел за годы разлуки, Полли в порыве нежных чувств бросилась ему на шею.
— Доченька! — прошептал Виктор сдавленным голосом, и она поняла, что он едва сдерживает слезы.
Почему я отдалила его от себя еще тогда, в детстве? — впервые за долгие годы задумалась она. Потому что он не смог окружить меня заботой, в которой я тогда остро нуждалась? Или потому, что своим детским умом я решила, что он в чем-то виноват?
— Какая ты теперь красавица! — воскликнул отец, отступая на шаг назад и оглядывая дочь с ног до головы. — Пойдем! — Он обнял ее за плечи и повел в гостиную. — Эстер ждет нас с ужином.
Когда уже переговорили обо всем на свете и расправились с запеканкой из телячьих почек, Эстер поднялась из-за стола.
— Я, пожалуй, пойду отдыхать, — сказала она, почувствовав, что дочери и отцу необходимо побыть наедине. — Вы уж извините! Спокойной ночи!
Поцеловав мужа, чмокнув в щеку Полли, она удалилась из кухни. Виктор посмотрел на дочь несколько виновато, точно ожидая от нее какого-то вопроса.
— Почему ты отдал меня тогда на воспитание тете? — спросила она, хоть ни о чем подобном и не собиралась с ним разговаривать.
Виктор положил на ее руку свою и стал мрачнее тучи.
— Я тогда совсем потерялся, Полли. Даже лишился работы и запил. Не мог я, не имел права в таком состоянии растить тебя. А сестра твоей мамы… Она, видимо, сразу поняла, что я останусь без почвы под ногами. Потому сама предложила забрать тебя. Я без долгих раздумий согласился. — Он так тяжело вздохнул, что Полли пожалела, что задала свой вопрос. — Наверно, я недостаточно силен духом, — добавил Виктор. — И сильно виноват перед тобой, но знай… я всегда тосковал по тебе и очень тебя люблю.
Полли подошла к нему и обвила его шею руками. Виктор прижался к ней и долго-долго не отпускал.
— Теперь все пойдет по-другому, — сказала она, наконец отстранившись от него и вернувшись на место. — Мы с Джеймсом поженимся и станем с Тиммерманами одной большой дружной семьей.
Потухшие глаза Виктора озарились светом.
— Да, доченька! Все пойдет по-другому!
Встречи с будущими родственниками Полли боялась совершенно напрасно. Мать Джеймса сердечно заключила без пяти минут невестку в объятия. Барбара обняла ее больше для приличия, но после этого так хитро ей подмигнула, что Полли показалось, они знают друг друга много лет. Муж Барбары, улыбчивый и скромный Барри, с чувством пожал Полли руку, а сын Робби сразу похвастался ей новым игрушечным роботом.
Собрались у Джефферсонов. Эстер, не изменившая давним привычкам, организовала праздник так умело и продуманно, что впечатления остались просто волшебные. Как только сели за стол, молодых засыпали вопросами.
Джеймс отвечал на них охотно и подробно. Свадьба состоится через три месяца. Времени на подготовку хватит с лихвой, поскольку ничего грандиозного ни жених, ни невеста устраивать не желают, а среди приглашенных хотели бы видеть лишь самых дорогих и близких.
— Надо полагать, мы входим в это число, — задумчиво произнес Виктор.
Эстер и мать Джеймса принялись бурно обсуждать грядущее событие. Барбара слушала то одну, то другую и все кивала. Виктор повернулся к Барри и пустился в рассуждения о том, как приятно сознавать, что после тебя на этой земле кое-что останется…
Полли смотрела на все эти оживленные лица, слушала обрывки фраз и не верила в свое счастье. У нее появился Джеймс и большая дружная семья в тот самый момент, когда она меньше всего этого ждала.
— Ну что я тебе говорил? — пробормотал Джеймс, осторожно взяв под столом ее руку и положив себе на колено. — Видишь, насколько искренне все счастливы? Лучшего, по-моему, нельзя было даже представить.
— Да, — согласилась Полли. — У меня такое чувство, что я — это вовсе не я.
— Почему? — Джеймс изумленно посмотрел на нее.
— Слишком непривычны для меня теплые семейные праздники и столько счастья сразу, — вполголоса проговорила Полли, чтобы ее слышал только он.
Джеймс улыбнулся во весь рот и крепче сжал ее руку.
— Теперь только так и будет, — пообещал он, чмокнув невесту в висок.
— Смотрите! — Послышался звонкий голос Робби. О нем за разговорами совсем позабыли, а он так тихо чем-то занимался, что и не напоминал о себе. — Это для Джеймса и Полли!
Мальчишка с сияющими глазами поднял над головой большой лист бумаги. На нем, нарисованное нетвердой детской рукой, красовалось сердце с горошинами-глазами, закорючкой вместо носа и широкой дугой-улыбкой. Под сердцем, кривые и трудно узнаваемые, плясали разноцветные буквы: «Тили-тили теста жиних и нивеста!!!»
— Дарю! — провозгласил Робби, гордо прошествовав к Полли и протянув ей рисунок.
У той на глаза навернулись слезы умиления.
— Спасибо тебе, Робби! — воскликнула она, беря подарок и привлекая мальчика к себе. — Таких красивых рисунков я не видела ни разу в жизни!
— Правда? — спросил Робби, устремляя на нее взгляд своих больших невинных глаз.
— Конечно, правда!
Ребенок вдруг поднялся на цыпочки, быстро и стеснительно поцеловал ее в щеку, вырвался и побежал из комнаты прочь.
