или внучкой.
Бабушка и дедушка. Вот так-то. Кроме отца, ее ребенок получает бабушку и дедушку… А вот где носит ее отца — одному богу известно… А мать пристрастилась к спиртному, топя в стакане боль и горечь, и тем, кому доводилось оказаться рядом с ней, приходилось выслушивать сагу о разбитой жизни и ругань в адрес всех без исключения мужчин…
— Когда я согласилась приехать сюда, об этом не было и речи.
Слезы подступили к глазам Элисон, и она прижала ладони к щекам. Новостям не было конца: она не успевала привыкнуть к одной, как следовала другая.
— Надеюсь, ты не будешь спорить с тем, что у них есть право на внука. Не только у тебя, но и у всех нас есть права на него, если уж на то пошло. Как, по-твоему, я смогу скрыть от них этот факт?
Элисон молчала, не зная, что возразить. Но, на ее взгляд, это было уже слишком. Ей не нужен ни отец, ни бабушка с дедушкой. Ей нужен только ребенок. Она не виновата, что сотрудники клиники ошиблись. И ладно бы отцом ребенка оказался обычный мужчина, так нет, он известен всем средствам массовой информации. Только этого не хватало! Представив себе возможные заголовки в газетах, Элисон едва не застонала. Не дожидаясь, когда кто-нибудь распахнет дверцу автомобиля, она вышла без посторонней помощи, чувствуя, что ей не хватает воздуха.
Максимо немедленно оказался рядом с ней.
— Извини, Элисон, что не сказал тебе об этом в Штатах, но я полагал знакомство с моей семьей само собой разумеющимся.
— Ты полагал, а вот я — нет! — бросила Элисон. Максимо взял ее за локоть, останавливая, и его близость, тепло, исходящее от крупного, поджарого тела, заставило учащенно биться ее сердце. Максимо развернул Элисон лицом к себе, и она вдохнула его запах. Мысли смешались, так как до этого момента ее ни разу не волновал мужской запах. А этот, исходящий от Максимо… Почему от него учащается пульс и тяжелеет грудь? Ведь он явно не пользуется никаким одеколоном.
— Почему ты против? — спросил он. — Мне в голову не могло прийти, что женщину, столь сильно увлеченную своей карьерой, тем более юриста, так легко вывести из себя. — Максимо провел пальцем по ее горящей щеке. Элисон немедленно почувствовала, как кровь прилила к лицу. — И ты быстро краснеешь, дорогая.
— Не смей меня так называть! — выпалила молодая женщина. Ей не понравился собственный голос — он срывался, словно после быстрого бега.
— Тебе не нравится? — удивился Максимо и наклонил голову. Сердце Элисон подпрыгнуло в груди, поскольку она подумала, что он собирается ее поцеловать. — Многие женщины любят, когда их называют «дорогая».
— Возможно, так к ним обращаются те, кто их любит. К тому же я не «многие женщины».
Максимо кивнул:
— В этом ты, наверное, права. Я еще не встречал женщину, похожую на тебя.
Элисон промолчала. Главным образом, потому, что не знала, воспринимать слова Максимо как комплимент или нет. Впрочем, она невольно почувствовала себя польщенной. Но вот Максимо об этом не узнает; его слова не должны ее затрагивать. Как и сам он. Единственная причина, по которой она вообще узнала о его существовании, — это здоровье будущего ребенка. В их отношениях не должно быть ничего личного, никаких чувств — с ее стороны, прежде всего. И для нее будет лучше не забывать об этом.
— Когда состоится встреча с врачом? — спросила Элисон, стараясь переменить тему разговора и отвлечь Максимо от своей персоны.
— Он появится сразу, как только я позвоню, — ответил он.
Элисон кивнула. Да, Максимо Росси вращается в иных сферах, чем большинство людей. Врач подстраивается под его желания, тогда как в обычной жизни все наоборот. Вот и еще одна причина не питать к нему никаких чувств. Вполне возможно, что Максимо не обратил бы на нее никакого внимания, встреться они при других обстоятельствах.
— И когда ты планируешь позвонить? — поинтересовалась она как можно спокойнее, чтобы не дать Максимо понять, как сильно на нее действует его близость.
— Если хочешь, прямо сейчас.
Элисон согласилась:
— Да, пожалуйста. Чем скорее, тем лучше.
Врач приехала почти сразу. Максимо пригласил Элисон проследовать вместе с ними в его кабинет. В том, что врачом была женщина, в общем-то не было ничего удивительного. Если не считать того, что на вид ей было чуть более тридцати и она — при таких внешних данных — могла бы работать моделью.
Впрочем, стоит ли удивляться? Максимо — красивый мужчина. Богатый, влиятельный. Может, он хочет, чтобы его окружали красивые люди, в особенности женщины.
Элисон снова — совсем некстати — испытала прилив сексуального влечения, но быстро взяла себя в руки. Пожалуйста, пусть им увлекаются другие женщины, она не возражает. Ей не нужен Максимо Росси. Ей вообще никто не нужен, так как она не собирается расставаться со своей независимостью ради мужчины, пусть даже этот мужчина является отцом ее ребенка. К тому же Элисон сомневалась, что она получит удовольствие в постели Максимо, даже если уступит своему желанию. Кроме того, если она поддастся потребностям своего тела, это принесет в дальнейшем новые проблемы. Нет уж, спасибо. Достаточно и новоявленного отца ребенка, а тут еще замаячила встреча с его родителями, которой, при всем ее желании, вряд ли удастся избежать. Пусть для двадцати восьми лет у нее маловато сексуального опыта… Честно говоря, его нет вообще, но, к счастью, для того, чтобы стать матерью, в наше время интимная близость не обязательна.
Так-то оно так, только почему ей стало неприятно, когда сексуальная докторша закатала рукав рубашки Максимо, дотрагиваясь до него, как показалось Элисон, не безлично профессионально, а по- женски томно. Впрочем, наверное, ей это и впрямь показалось. Элисон отвернулась, когда доктор набрала темную кровь из вены Максимо. Она могла смотреть на свою кровь, но вот при виде чужой ей становилось плохо. Элисон понимала, что кому-то — например, докторше — это может показаться смешным, но ничего не могла с собой поделать. Сейчас ей чуть не стало дурно, но нежелание упасть в обморок на глазах Максимо удержало ее от потери сознания, хотя голова немного закружилась.
— Вот и все, — услышала она голос врача, в котором явственно слышалась сексуальная хрипотца. — Как только результаты анализа будут готовы, я тут же с вами свяжусь. Если вам понадобится что-нибудь еще, позвоните мне.
То, с какой интонацией докторша произнесла последнюю фразу, а затем дотронулась до Максимо, не оставляло сомнений в том, что речь шла не только о ее непосредственных обязанностях. Элисон было противно, что женщина столь открыто заигрывает с ним, хотя, судя по реакции Максимо, он нисколько не возражал против этого. Может быть, он считает, что, пока она хорошо выполняет свою работу, все остальное также не возбраняется? Впрочем, это не ее дело.
Когда врач ушла, в кабинете повисло тяжелое молчание. Максимо задумался о чем-то, а Элисон уже переключилась с мыслей о нем на результаты теста, после которого станет точно известно, родится ее ребенок здоровым или нет. Все, что ей оставалось, — это надеяться на лучшее.
Мысли о ребенке вновь вернули Элисон к его отцу. Их с Максимо ребенок… Это до сих пор как-то не укладывалось в голове. Она носит в своем чреве его ребенка, а они ничего не знают друг о друге. Если бы она забеременела в результате случайного секса, и то знала бы о нем больше, чем сейчас. Они даже не испытывают друг к другу никакого влечения.
Лгунья!
Хорошо, хорошо. Ее влечет к Максимо. Но ведь ее и раньше влекло к мужчинам, правда, не так сильно, как к нему, но эти ощущения ей знакомы. В случае с Максимо она поступит как всегда — не будет ничего предпринимать, и все утихнет само собой.
— Какой отель ты мне порекомендуешь? — спросила Элисон, испытывая потребность разорвать гнетущую тишину.
Судя по напрягшимся мышцам и плотно сжатым губам, молчание тяготило его не меньше, чем ее. Их ощущения — пусть на несколько мгновений — совпали, и это странным образом если не сблизило их, то связало невидимой нитью. В некотором смысле это даже приятно: значит, Максимо, как и она, переживает
