– Ну, Вилли, ну, ненормальный! – первым нарушил молчание Генри. Он смотрел на пульт, который находился перед ним, и читал те цифры, те длинные нули лет, на которые Вилли отбросил их назад во времени.
– Два с половиной… миллиарда лет тому назад! – произнес он.
– Миллиарда!!! – и все невольно воскликнули в недоумении, потом снова замолчали и смотрели по сторонам.
– Как удивительно спокойно, – прошептала Валери. – Как будто нет жизни, нет ничего…
И снова тишина повисла в воздухе, и нарушить ее не решался никто. В этот момент каждый замер и думал о своем.
Это была совсем другая планета. Ее еще не бомбили, не терзали чистую атмосферу ядовитыми выбросами, не бурили тысячами острых иголок в поисках ископаемых, не поворачивали реки вспять… Она просто жила своей естественной, такой размеренной и спокойной жизнью, и эти четверо словно пили из атмосферы незнакомой ночи ту благодать, которая окружала их. И только серебряный поток, который принес их сюда, нарушал картину мироздания…
– А говорят, мировой океан появился 500 миллионов лет назад, – очнулся Генри. – Вот он, океан, вода повсюду, а где-то там огромный и единственный материк ждет своего разделения, но пока это единая суша, покрытая кратерами и равнинами… Если бы Вилли дописал еще пару миллиардов лет, мы попали бы на поверхность, где все горит и низвергается лавой. Огромная кастрюля кипящего бульона.
– А здесь только океан и какое-то потрясающее спокойствие, – отозвался писатель. – Но о том, что появится здесь когда-то человек, эта земля пока не догадывается. Тогда для кого создана эта планета? Кому она нужна, океану, далекому материку, вулканам? А может, и должно все оставаться так.
– Как так? – не понял Леонид.
– Да вот так, как мы видим сейчас. Во всем какой-то великий глубокий смысл. Все продумано божественным гением, все работает на созидание, и никто не разрушает, не стирает с лица Земли, а просто строит. Строит осмысленно – камень за камнем, волна за волной. Материки, полюса, океан и вулканы, потом ледники. Атмосфера, как аура, окружает эту массу воды и земли, а дальше бесконечность и космос… Величественно и разумно… Даже эта Луна, она совсем другая…
Все теперь подняли свои головы и смотрели в небо.
– Это не Луна, Юрий, – задумчиво сказал Генри. Теперь и он внимательно глядел туда, где незнакомая большая планета своим удивительным сиянием освещала все пространство вокруг, оставляя бесконечную яркую дорожку на поверхности воды. И эта дорога словно приглашала, звала за собой к неизвестности и скорой встрече там, в океане космоса.
– Что же это? – спросила его Валери.
– ТЕЙА! – воскликнул физик.
– Совершенно верно – это Тейа! – подтвердил Генри. – И скоро этот темный звездный планетарий превратится в месиво огня и лавы. Эта планета, незваная гостья, которая несется к нам навстречу не так быстро, всего каких-то 1000 метров в секунду, но она величиной с Марс и скоро столкнется с Землей.
– И что же тогда произойдет? – воскликнула Валери?
– Вот тогда и появится Луна. Из пыли и пепла, из лавы, оторванной с поверхности мантии Земли, превращенной в кипящее облако. Потом оно затвердеет и станет круглым очаровательным светилом, которое мы с вами видим каждую ночь. Оно и будет освещать наши поздние встречи…
Теперь все с восхищением и ужасом, подняв головы, смотрели на небо. Генри взглянул на писателя и произнес:
– Не все так просто, Юрий. Планеты тоже сражаются – там, на небесах, происходят катаклизмы, которые человеку и не снились. И каждая такая битва может стоить жизни целым планетам, звездным системам, но она дает рождение чему-то новому. Взрыв – и появляется молодая галактика. Рождение через уничтожение и не иначе, постоянное движение и борьба, а потом смерть одних и зарождение из этого хаоса других.
– Абсурд!… В основе мироздания заложен абсурд, – задумчиво произнес писатель.
Тишина и спокойствие больше не радовали их и давили на слух и зрение. Это было лишь затишье, временное и призрачное в океане безумия и огня. Затишье перед новой катастрофой, которая сметет все на своем пути и превратит эту планету в пылающий факел. И гореть будет все: Земля, и небо, и воздух, даже вода. Она закипит, испарится и опояшет горящим облаком всю планету. И та на миллионы километров и световых лет отправит фотографии пылающих отблесков во вселенную, чтобы рассказать о случившемся.
Они еще долго молча смотрели по сторонам: на океан, на небо, где уже появилась соперница Тейа, и где теперь все готовилось к этой встрече и к своему концу, к тем жутким родам, в которых и появится на свет маленький спутник Земли – Луна… И неизвестно, что страшнее – здесь, миллиарды лет позади или там – 'наверху', в какой-то далекой жизни. История повторяется…
– Все предрешено, – сказал писатель. – Вот и ответ. Посмотрите, никто не в силах остановить такое. Миллиарды лет божественная природа выстраивает жизнь по своим законам, а тут какой-то человек со своей крохотной жизнью, ничтожным разумом пытается что-то изменить. Это просто смешно. Мы как бабочки, которые живут один короткий день. Успели только родиться, махнуть крылом – и все. Мы – тупиковая ветвь, как появились, так и уйдем, нас смахнет ветерком, небрежно сдует с этой планеты. Время стряхнет нас, как крошки со стола, и на этом все закончится. Человеку нужно не продлевать свой век, а заполнять короткую жизнь, чтобы, пусть не у каждого, но, хотя бы у единиц, она блеснула огоньком и оставила след в бесконечности. Тогда и появится какой-то смысл, а потом… Просто приходит время, всему свой срок, и уже ничего не изменишь…
– Изменишь. – Генри стоял на самом носу их маленького корабля, и казалось, был песчинкой в свете той красивой, величественной планеты, которая очень скоро уничтожит все вокруг.
– Изменишь! Мы изменим! Нет предопределенности, всегда есть выход, иначе все было бы обречено и не имело никакого смысла! Так не должно быть!
– Но это закон природы, – прошептал писатель, не в силах оторвать своего взгляда от Тейи.
– Значит, мы перепишем этот закон…
Они сидели за столиком открытого кафе и смотрели на спокойный океан и высокое небо над головами. И казалось, что так и должно быть – в их теперешней жизни и в завтрашнем дне тоже. Диковинные птицы, не боясь, подходили близко к парапету набережной, к ступенькам кафе, к их ногам. Они важно шагали по песку, помахивая своими крыльями, и смотрели на этих двоих, на столик, на еду, которую им приносили. Генри был молчалив и задумчив, Вудли, как всегда, невозмутим и спокоен. Эти двое пили свой аперитив и каждый думал о своем.
В последний месяц доктор Вудли был очень занят. Его использовали в операциях, с которыми он блестяще справлялся. Тот промах, ту ошибку, которую он допустил, ему не вспоминали. Он сумел с честью реабилитировать себя и доказать, что он лучший специалист. И теперь, когда он был жив, готов был повторять и доказывать, и побеждать, потому что он и был лучшим, и был способен на все…
Всего тремя неделями ранее они так же сидели за этим столиком, изучая какие-то документы. Это был обычный инструктаж, но Генри почему-то волновался. Он был чем-то обеспокоен, и Вудли пока не понимал причины. А Генри тем временем продолжал:
– Обстановка следующая. Это государство потопило подводной лодкой военный корабль соседа…
Он все говорил, а Вудли пытался понять его. Это была обыкновенная операция, которая ничем не отличалась от прочих. Обычное задание, которое не составляло труда выполнить в короткий срок малыми затратами и вернуться обратно домой. Вудли, продолжая слушать, внимательно поглядывал на Генри, вникая в суть, потом перебил:
– Данные достоверные?
– Во всяком случае, корабль был взорван, – продолжал Генри. – Кто это сделал, чья была подводная лодка, и кому был нужен этот конфликт, мы пока не знаем. Но, события освещаются именно таким образом. Через неделю противник обстреляет их границу и введет свои войска. А еще через два дня…
– Понятно, – перебил его Вудли. – Координаты, время?
Генри молча положил перед ним карту.
– Какие твои действия? – спросил он.