чтобы никто не смел выдавать за меня замуж дочь под страхом исключения из касты. Таким путем я и был осужден на вечное одиночество. Хорошо еще, что меня не изгнали из касты; этим я был обязан доброму имени, заслуженному моим отцом, которого многие еще помнили.
Можете теперь сами судить, насколько эта черта глупости превышает все, что рассказывали мои спутники, и насколько основательна моя претензия на первенство.
После зрелого обсуждения всех обстоятельств дела почтенные судьи решили, что все четыре брахмана дали непреложные доказательства своей глупости и что все они имеют одинаковое право на первенство в этом отношении. Посему каждый из них смело может считать себя самым глупым из всех четырех и приписывать привет воина исключительно себе одному.
— Каждый из вас выиграл тяжбу, — сказал им председатель. — Идите с миром и продолжайте ваш путь, если можно, без ссоры и драки. Смотрите, как-нибудь не перепутайтесь между собою, не примите себя за другого, а другого за себя, да берегитесь, чтоб с вами чего не случилось дорогой, потому что страшно было бы подумать, чтоб ваша каста лишилась хоть одного из таких ценных своих представителей.
Все собрание хохотало, слушая это напутствие, а четверо брахманов, вполне довольные таким мудрым решением их распри, вышли из залы судилища, громко восклицая:
— Я выиграл тяжбу, привет воина — мой!
XI
Драматические произведения париев
СРЕДИ ПАРИЕВ ЕСТЬ ТРУППЫ СТРАНСТВУЮЩИХ комедиантов, так называемых домбару, которые чаще всего сами же и сочиняют весь свой репертуар. Но есть у них и древние драматические произведения, есть и списки этих произведений. Об их общем характере мы уже говорили: они нестерпимо неприличны. Из множества этих образчиков ярко порнографической литературы мы выбираем один, который после некоторой чистки и исключений еще может предстать перед европейской публикой. Правда, в нем волей- неволей пришлось оставить некоторую «смелость» мысли; но читатель должен стать на надлежащую точку зрения для суждения об этих столь чуждых ему произведениях Востока. Он не должен забывать, что перед ним развертывается картина совсем особенных нравов, склада жизни, и что если он хочет ближе рассмотреть эту картину, во всяком случае любопытную, то ему надо кое с чем смириться.
БРАХМА И НАУЧНИ
Супрайя — старый, скупой и распутный брахман.
Рангин — музыкант при погребальных шествиях, бродяга, обычно шатающийся по площадям и торжищам.
Марьяма — научни (баядерка, танцовщица).
Котуал — смотритель базарной полиции.
Маттар — деревенский староста.
Тотти — деревенский стражник, исполнитель приговоров.
Толпа купцов и торговок, нищих, факиров.
Супрайя
Рангин
Супрайя. Мои деньги, мои деньги, мои деньги! Мои сокровища!.. Десять коп[6] святой воды тому, кто вернет мне мои сокровища!
Рангин
Супрайя. Сто менгани[7] риса тому, кто мне укажет вора!
Рангин. Э, да это почтенный Супрайя. Как это он до сих пор не пьян!
Супрайя. Кто мой вор, кто мой вор, кто мой вор?!
Рангин. Привет тебе, честный служитель Шивы!
Супрайя. Ты не видал его?
Рангин. Кого?
Супрайя. Не знаешь ли ты, кто он?
Рангин. О ком ты говоришь?
Супрайя. Да уж не ты ли помогал ему?
Рангин. Я думал, он еще трезв, а он уже насосался каллу по горло!
Супрайя
Толпа
Торговка. А, это Рангин, беспутный малый из Пунеара, тот, что играет на трубе при похоронах.
Один из толпы. И который по вечерам водит приезжих по веселым местам.
Супрайя. Хватайте его!.. Он меня обокрал!
Рангин. Первого, кто меня тронет, я тресну вот этим башмаком![8]
Хор пьяниц.
Супрайя. Помогите мне отвести его к Котуалу, он меня обокрал!
Пьяницы. Твоя казна, Супрайя, ведь это тот сок, который разливают по бродильным сосудам. Так ты, Рангин, выпил его казну?..
Рангин. Как его обокрадешь, этого старого дурака?.. У него не найдется ни гроша во всем доме!
Толпа. Ай, ай! Можно ли так отзываться о брахмане?
Пьяницы. Пойдем к торговцу каллу, Супрайя! Там ты найдешь свое пропавшее сокровище!
