смелые, благородные возражения, зазвучали голоса, остерегающие от переигрывания на этой почти порнографической струне…
Я лично ещё десять лет тому назад, после крушения революционных надежд 1905 года, всё же верил в победу народную, в светлое торжество Свободы, и так рисовал этот великий миг в моей книге «На заре свободы» (1907):
Держали родину солдаты под пятой, и процветали гинекеи[91]. Предатели творили «суд святой», а помогали им лакеи. Лилась по царству кровь народная ключом, и жертвы падали без счёта. Поддерживала трон расшатанный плечом преторианцев[92] наглых рота. Вставали чистые, отважные борцы, искали воли для народа. Терновые, кровавые венцы венчали их… И длилася невзгода! Был голод и война… Мятеж и произвол всю Русь пожаром охватили… Народ к победе смело шёл, но духи зла не допустили. Насилье, обнаглев, не ведало границ. Безумие страстей прорвалось на арену. Телами детскими кормили хищных птиц. Честь девичья утратила всю цену. Уж не бесчестили красавиц молодых, в казармах плетью дев хлестали. Не лаской оскверняли их — терзали шпорами из стали! Народ стонал от гнева… Но молчал… Народ терпел, считал удары… И вдруг — набат призывный зазвучал. Настал расплаты час и кары! Смывая пред собой, как моря грозный вал, помехи жалкие, народ стоит у власти. Стяг царский он с глумлением сорвал и растрепал его на части! Где знамя Лже-Романовых вилось, там веют вольные знамёна. И громкое «ура!» — как громы — пронеслось над щепками изломанного трона. Но где же верные великие борцы за счастье общее и долю? Где смелые вожди, движения творцы, кто кровью даровал нам волю? «Схороним мертвецов с почётом. Славный прах пусть вечно в мире почивает. Пусть юношей к свободе призывает — тиранам-извергам на страх!..» Так пожелал народ освобождённый. «Царя — не надо нам! Презрение ему!.. И царь, Судьбою побеждённый, на отречении рукою утомлённой Чертит: „Быть по сему!..“» Перезвон, и голоса, и клики поднялись от людных площадей Прямо к небу. Нынче, знай: великий и весёлый праздник у людей. Где ни взглянь, гудят толпы народа: «Чудный день и незабвенный час! В эти дни священная Свобода — вся в крови — рождалася у нас. И, омыта кровью той святою, будет долго-долго жить она, Навсегда оставя за собою дикой тьмы, насилья времена!» Вон как вызов, как живое пламя на спокойной тверди голубой Реет, плещет пурпурное знамя над густой ликующей толпой! Это знамя — символ полной власти. Кровь народа красила его. Позабыты прежние напасти для мгновенья счастья одного! Но не треплет на плечах порфиру, победив, властительный народ. Он её показывает миру, высоко над головой несёт. Реет в небе пурпур, как порфира, власти знак, спасающий рабов! А внизу, в сопровождена клира, пронесли пурпурный ряд гробов… В них бойцы навеки опочили. Славным — мир и память навсегда! На руках их принесли сюда и в родную землю опустили… В этот миг, как пламя, мысль одна у толпы взволнованной мелькнула: — Мы — свободны! Вольная страна
